ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

В детстве у меня была игрушка с трудно произносимым для ребенка названием «калейдоскоп». Я помню ощущение неизбывного восторга, когда брала в руки волшебную трубу, подносила к лицу, один глаз прищуривала, а вторым наблюдала настоящее чудо: разноцветные стеклышки складывались в необыкновенные узоры, яркие, похожие то на рисунок ковра-самолета, на котором в сказках летали волшебные герои, то на солнечную поляну, то на расцвеченный небывалыми цветами летний луг. Наблюдать эти превращения было так здорово, что дух захватывало! Но все время мучил детский каверзный вопрос: «А что там внутри? Как получается это великолепие?» Пробраться внутрь чудесной игрушки не было никакой возможности, а разбить ее ради удовлетворения простого любопытства не поднималась рука.

В детстве у меня была игрушка с трудно произносимым для ребенка названием «калейдоскоп». Я помню ощущение неизбывного восторга, когда брала в руки волшебную трубу, подносила к лицу, один глаз прищуривала, а вторым наблюдала настоящее чудо: разноцветные стеклышки складывались в необыкновенные узоры, яркие, похожие то на рисунок ковра-самолета, на котором в сказках летали волшебные герои, то на солнечную поляну, то на расцвеченный небывалыми цветами летний луг. Наблюдать эти превращения было так здорово, что дух захватывало! Но все время мучил детский каверзный вопрос: «А что там внутри? Как получается это великолепие?» Пробраться внутрь чудесной игрушки не было никакой возможности, а разбить ее ради удовлетворения простого любопытства не поднималась рука.

Так и жил калейдоскоп среди моих любимых кукол, зайчиков и мишек, пока по неосторожности ли, по какой ли другой причине не разбился сам. Горю моему не было предела: во-первых, теперь волшебные ковры-самолеты и сказочные луга превратились просто в горку разноцветных стеклышек, а во-вторых, осколки эти были так малы, что совершенно ни на что не годились, из них даже нельзя было сделать секретики и закопать под них фантик от какой-нибудь невиданной конфеты, привезенной знакомыми или родственниками из поездки в Москву. Утешали лишь несколько прямоугольных зеркальных полосок, чудесным образом уцелевших от утраченного чуда. В них потом долго смотрелись мои куклы, когда я принаряжала их в разноцветные лоскутки, оставшиеся от сшитых мне платьев.

Вот на такой волшебный калейдоскоп и похожи мои воспоминания о детстве. Это, скорее, не воспоминания-мысли, а воспоминания-ощущения цвета, эмоций, запахов. Это мои разноцветные стеклышки, которыми я очень дорожу. Вынимаю одно за другим, прищуриваюсь и… Вот оно, далекое и близкое Детство. Удастся ли мне снова посмотреть в мой заветный калейдоскоп?

Глава 1. КУКЛА

С какого возраста помнит себя маленький человек? Я – лет с трех. Смотрю на желто-зеленый мир, наполненный солнечным светом. Эта насыщенная золотая желтизна, переливаясь, заливает все вокруг, течет по лесной поляне волной душистых медовых одуванчиков. Мама плетет из маленьких солнышек венок и надевает его на меня: «Красавица!» Папа смеется. Он большой и сильный. Поднимает меня высоко. Сейчас полечу! Я выше папы! Выше всех! Хватаю ладошками теплый, пахнущий небом, травой, одуванчиками, молодой листвой воздух. Заливаюсь смехом. Папа улыбается. Прядь его черных, еще не поседевших волос падает на лоб, резким движением головы он откидывает ее – руки заняты мною: «Ура! Ты летишь, Танюшка!» И тут же неожиданно для меня опускает руки вниз.

– Вж-ж-ж! Приземляемся!

Аэродром – пенек. Он прохладный и мягкий от мха, сидеть на нем и удобно, и страшно одновременно. Пенек в тени, или солнце куда-то скрылось? Становится жутко и одиноко. Как мгновенны в детстве переходы от одной эмоции к другой! Собираюсь заплакать. Папа присаживается рядом на корточки. Черная прядка опять упала на лоб.

– Страшно? А вот тебе подруга, – протягивает мне большую красивую куклу.

Как выглядела эта мечта любой девочки, я не помню. Запомнилось только ощущение радости, даже дух захватило, а потом такое же сильное ощущение горя от первой в моей жизни потери. То ли кукла была забыта у пенька-аэродрома, то ли так и осталась сидеть где-нибудь в одув