Скелеты из прошлого

Инессе Басс

Самокопания дотошного

порой проблематичны случаи.

Скелеты сыплются из прошлого

и увлечённо машут ручками.

Мол, не забыл нас, незакопанных?

А мы нагрянули – без вызова.

Так что приходится безропотно

отлавливать незванных сызнова.

Труд не всегда, конечно, гадостный.

Есть кости в такт, есть в рифму созданы.

Таким – отбор в стихи о радости,

горящей в пережитом звёздами.

С другими же, бывает, сладу нет.

Ни сил, ни воли яму вырыть им.

Идёшь, стоишь, скелеты падают

и целят прямо в череп, ироды.

10.09.20

Сон или воочию

Сон или воочию?

Кареглазо-жарко

постучится ночью

девочка-дикарка,

разгоняя к чёрту

все мои химеры:

славная девчонка —

новый символ веры.

Подойдёт без злости

и без эпатажа,

ничего не спросит,

ничего не скажет.

Карой и наградой

карие созвучья.

Если будет рядом,

значит, буду лучше.

15.01.96

День истекал

День истекал, но так истошно,

так взбалмошно,

так – не с руки,

что в суматохе снежных крошек

ни выдоха,

ни полстроки,

не слышно было, и стихи

случились просто, как оплошность,

как оговорка,

как во сне

бредово брошенное слово,

как полуявь,

полуоснова

какого-то шального не-

доразумения. Но, впрочем,

бесспорно в стиле февраля,

они закончились на ночи,

всё начинающей

с нуля…

8.02.97

Отвести твои локоны от чела

Отвести твои локоны от чела,

в очи карие провалиться взглядом,

прикоснуться устами к устам. Не со зла

расстаёмся – просто так надо.

Больно будет, конечно, раз наотрез,

невозвратно, навзрыд, наотмашь, навеки.

Но всё стерпится, и лишь на погосте души крест

станет поводом

рядом порой посидеть на скамейке.

Чтоб придти сюда снова через двадцать лет,

положить гвоздичку,

помолчать наедине с эфиром.

Тебя – нет. Ты живая, но тебя – нет.

Ты – чужая. Покойся, родная, с миром.

25.01.20

Японогрусть

Тебе было 16.

Мне 33.

Прошло 24 года.

Что подарить на этот юбилей?

Взаимообоюдное отсутствие…

11.04.20

Мороженое и неважно

Случайно,

как прежде,

сошлись на Компросе,

столкнулись практически —

он и она.

Не двое, а четверо, если быть точным,

поскольку спешила отнюдь не одна

уж двадцать лет бывшая —

в обществе дочек

шагала куда-то.

Раз дом 48 —

портал «Пермэнерго»,

то значит, – в горпарк.

Увидела,

вспыхнула,

как Жанна д’Арк:

– Выслеживать вздумал?

Давай, топай мимо! —

кричала глазами.

Скандал-пантомима

грозил громкой бурей.

Но старшая дочь,

на вид – первоклашка,

сумела помочь,

изрекши:

«Вы, дедушка, маме не верьте.

Когда так глядит, то побьёт не до смерти».

– В тебя или в папу ребёнок бесстрашный? —

спросил он у экс-половинки…

– Неважно…

Сад Горького годы меняли:

по хордам,

периметру,

сущности.

Да «огородом»

с ротондою царскою

ПКиО

был пермской натуре милее всего.

– Ты помнишь,

вон там

по ноге мне заехала? Мстя

за то, что я встал на твою по ошибке.

Хотя

тогда покоробила чуть эта дерзость

пацанки 16-летней, а сердце

не ёкнуло

ни теплотой, ни тревожно.

Снимали же блиц-пожиранье мороженого

с глазами завязанными и без рук.

В июне.

Промчалось полгода, и вдруг

явилась в редакцию ты эпатажно —

с вопросом, как жить юной тинке…

– Неважно…

Поблизости две её копии-крошки

резвились в своём беззаботном веселье,

одна подбежала и топнула ножкой,

скомандовав:

«Ну-ка пойдём каруселить!»

И вот —

залихватские аттракционы:

полдня кувыркались,

кружились,

качались.

Пора б и заканчивать —

к вечеру клонит,

а дочкам неймётся:

«Хотим всё сначала!»

– Желала бы тоже?

Вернуться на двадцать

стремительных лет,

бросить их, как поклажу

ненужную,

и не расстаться?

– Неважно…

– Да нет же, конечно.

Назад не соскочишь.

Не перемотаешь судьбу.

И к тому же

представить свет без

твоих солнечных дочек —

уже злодеяние.

Если не хуже.

– Лицо стало серым.

С тобой всё нормально?

– Смеркается