Травяной чай в берёзовой роще

Вика Столярова

Вике 17 лет, и её отправляют в психиатрическую лечебницу, чтобы поставить ей диагноз. В больнице она знакомится с другими воспитанниками, которые помогают девушке разобраться в себе, и ввязывается в мистическую историю, по итогу которой она оказывается в альтернативной истории, пытается остепениться в новом мире и заслужить уважение людей, живущих в другом времени и по другим принципам.

Часть 1. Больница

Глава 1.

Честно сказать, я не очень понимаю, какого такого чёрта меня отправили на обследование в психбольницу, а не просто в какой-нибудь медицинский центр, специализирующийся на сиём вопросе. Но, на самом деле, это даже в какой-то степени интересно. Я прошла несколько обследований, на которые меня направил мой психолог.

Изначально родители забеспокоились насчёт моего психологического здоровья, которое немного пошатнулось на фоне проблем с учёбой, сверстниками и семьей. Точнее, родственниками, что очень сильно пытались на меня воздействовать. Ну и понеслось: какие-то тесты, обследования, результат которых передавался моим родителям, но не доходил в итоге до меня. А я и не интересовалась, живя по принципу «меньше знаешь – крепче спишь».

О том, что меня нужно отправить в больницу, меня уведомили за пару месяцев, и ждала я этого дня с лёгким нетерпением и холодком где-то в желудке, гадая, что же меня там будет ждать. В повседневной жизни у меня не было друзей, только хорошие знакомые, с которыми я могла хорошо проводить время. Но глубоко, я редко проникалась людьми и быстро их забывала, если жизнь нас разлучала. Я не умею долго страдать по людям и грустить без них. Обычно я могу тосковать не больше месяца, да и это бывает крайне редко. Из-за этой своей особенности родня считает меня очень поверхностным человеком, который не склонен к настоящей любви. Люди говорят, что я человек, который легко может купиться на картинку, а когда она надоест, я отказываюсь от человека.

Мне эта мысль совсем не близка, но я не берусь спорить, потому что не могу посмотреть на себя со стороны и точно сказать, какая же я на самом деле.

Но вернёмся к той поездке в больницу. К слову, мне обещали, что я проведу там не более месяца-другого, просто немного подкрутить расшатанные нервы и прийти в себя. А потом вернусь домой, и вернётся жизнь в привычное русло.

Когда долгожданное утро наступило, я сразу окрестила его треклятым, вспомнив это забавное слово, встретившееся мне в переводе Сэлинджера. Почему же именно треклятое? Поясню. Оно изменило многое. И, что важно, меня. Точнее, благодаря этому утру и этой поездке вся моя жизнь изменилась настолько, что я до сих пор нахожусь под впечатлением.

Папа проснулся так рано, что, кажется, и не ложился, и ходил по квартире, раздражая всех скрипящим паркетом в коридоре. Явно переживал за своё дитятко, которое на столько времени отправлял в дурдом на обследование. А то вдруг надолго оставят? Тут предугадать было крайне сложно. Чувствовалось, что тот обещанный месяц – это скорее надежда, нежели реальный срок. Мои родители, как всегда, знали гораздо больше, чем я. А мне знать было не положено, чтобы я не нервничала лишний раз. Впрочем, это казалось любым происшествием в семье: что бы там ни случилось, я всегда узнавала обо всём самая последняя, если вообще узнавала. Кажется, моё душевное состояние вызывало у родни сомнения всю мою жизнь.

Мне тоже было страшновато ехать, потому что я не понимала, что меня там ждёт, какие будут обследования и лечение, если его вдруг назначат. К тому же мне хотелось всё-таки найти там какое-никакое общение. Даже несмотря на то, что друзей у меня не было, совсем без общения я не могла. Впрочем, я всегда придерживалась мысли, что друзей можно найти в абсолютно любом, даже самом странном или плохом коллективе. Поэтому особую панику разводить я не стала.

Завтрак в итоге так и не удался: кусок в горло никак не лез. Не выдержав всеобщего напряжения, которое буквально висело в воздухе, я ушла к себе переодеваться и уже в комнате, присев на край дивана, закрыла руками лицо и затряслась в беззвучном хохоте. Для меня смех всегда был хор