Пролог

Далеко на востоке Малаккский пролив соединяет два океана: Индийский и Тихий. Здесь проходит важнейший торговый путь между Азией и Европой. А где деньги – там и пираты. Они давно сменили парусные джонки на скоростные катера. Так легче догнать неповоротливое грузовое судно. Если бандиты получают отпор, то скрываются на каком-нибудь безымянном островке.

Там, под сенью влажного тропического леса, между увитых лианами ротанговых пальм, медленно течёт безымянная речка. Её мутная жёлтая вода пахнет гнилью и тиной. Кроны деревьев плотно смыкаются над ней, едва пропуская солнечный свет. Оттого и погожий день кажется пасмурным.

Лес полон жизни, которая замолкает только с рассветом и после заката: одни звери укладываются спать, а другие выходят на охоту. С места на место перелетают яркие попугаи. Мелькают пёстрые бабочки.

Вот две обезьянки – брат и сестра – устроили весёлую игру. Едва неуклюжий братец ступил на тонкую ветку, как ловкая сестричка дёрнула за неё. Брат полетел вниз, отчаянно визжа. В последний миг он уцепился за толстый сук, окунув в воду хвост. Сестричка от души рассмеялась – экий увалень! Братец ругался последними словами, пытаясь залезть обратно. От злости и волнения он сорвался с ветки.

Вдруг сестра заметила, как мутная речка вспучилась желваком и волна покатилась против течения. Кто бы там ни скрывался, обезьяний хвост привлёк его внимание. Сестричка заверещала, приплясывая на ветке. Испуганный братец стремглав взмыл по сучьям на верхушку дерева.

Волна прошла под веткой. Невидимый зверь исчез без единого всплеска. Сестричке на миг показалось, будто что-то белое промелькнуло в глубине.

Опасность миновала, и скоро обезьянки продолжили прерванную игру. Речка всё так же лениво несла свои мутные воды в море. Что бы там ни было, оно уплыло вверх по течению к деревне. А с людьми у обезьянок не было общих дел.

В старину предки деревенских жителей промышляли пиратством. На небольших лодочках они спускались по реке к морю и нападали на торговые суда, тяжело осевшие под грузом специй. В те времена перец, шафран, корица и другие пряности ценились дороже золота. Если бы какой-то капитан выкинул груз за борт, чтобы оторваться от погони, он мог бы поплатиться головой.

Теперь здешние люди ничем не напоминают своих жестоких предков. Они приветливы и занимаются мирными делами: выращивают батат и маниок[1 - У батата съедобны клубни, вызревающие на длинных побегах. Корни и листья маниока пригодны в пищу.], ловят рыбу, мастерят изящные фигурки старых богов и духов.

В послеполуденный час старая Анук устроилась на мостках, чтобы прополоскать выстиранное бельё. Она поминутно утирала пот. Стволы деревьев переплетались над рекой подобно пальцам. Они задерживали ветер, вольно гулявший над тропическим лесом, оставляя только духоту. По тёмной воде бродили лучики света, сумевшие проникнуть под зелёную шкуру.

Кроме пожилой женщины здесь никого не было. Деревенские трудились рано поутру или ближе к закату, избегая самых жарких часов. Анук спешила управиться с домашними делами. Вечером её ждали гости.

Старуха взялась полоскать рубаху мужа. Мысли утекли далеко, руки сами делали привычную работу.

Пятна солнечного света бросились врассыпную от поднявшейся волны, что покатилась прямо к мосткам. Мгновение – и Анук исчезла в реке, не успев даже вскрикнуть.

Деревенские жители сбились с ног, разыскивая пропавшую женщину. Выкрикивая имя Анук, они бродили по лесу, плавали на лодках вверх и вниз по реке, но их усилия были напрасны. Тогда они решили, что во всём виновата жара: старуху хватил удар, она упала в воду, и течение унесло её в море.

С тех пор прошло три дня. Деревня погрузилась в траур, оплакивая Анук. Хоть люди и скорбели об утрате, жизнь шла своим чередом.

Двое братьев – Рату и Тирта – рыбачили с плоскодонки. Выйдя на середину реки, юноши привязали лодку к приметной коряге и пустили сеть по течению. Вдруг снасть дёрнуло с такой силой, что парни полетели в воду. Вынырнув, Тирта огляделся по сторонам – не виднеется ли голова Рату?

«Наверное, отплыл в сторону. Боится запутаться в сети».

Рыбак забрался в лодку и огляделся. С