Совсем раннее

Стихи 60-х—70-х

    …предстояли расставанья,

    присыхали по губам,

    гладью, гладью вышиванье

    сном предназначалось нам

«Желтый купол Исакия желтым листом…»

Желтый купол Исакия желтым листом

проплывает по ряби под гнутым мостом,

бьется хрупким зрачком в сине-красный гранит,

солнце зеркалом в сонные окна гранит.

Ветром сдутые шпили шуршат в сапогах,

крутит клубом истертый в панелях их прах,

по подземным каналам сливает в Залив

и свинцовый всегда – желтизной он залит.

Золотистая зелень утопит меня,

задыхаюсь от охры осеннего дня,

засыпают дома сумасшедшие клены,

крыши гнут, стены к улицам клонят,

встали мертвой змеею на рельсах трамваи,

постовой на углу желтым снегом завален,

Город рвется, сиренами режет воздух,

Город болен желтухой!

Последний мой возглас:

– Мертв. Агония кончилась.

1964

«Дождь махнул из неба лейки…»

Дождь махнул из неба лейки

через сито, через сито,

улиц мокрые линейки,

и Нева дождями сыта,

дождь как бисер, дождь как бисер

быстро, больно бьет по стеклам,

за собой грозу на бисы

туча тащит в небе блеклом,

мотоциклисты по асфальту

– скользко, мокро,

очищенные от фальши,

афиши мокнут.

1960

«Мы – две стены…»

Мы – две стены,

колени угол сжал

в сцепленья вен.

По мне ползет сверчок,

щекочет

картинки кожи,

но не трещит.

Все сумрак.

И множество других

каких-то насекомых,

мне незнакомых

ползет еще.

Тебя не вижу,

ты за углом,

а я смотрю вперед

на зеркало стены,

в себя,

и думаю, что ты бела

как потолок,

которого не вижу, впрочем, тоже.

«Венок из одуванчиков оденьте мне на сцену…»

Венок из одуванчиков оденьте мне на сцену,

чтоб в желтом быть – ведь желтый цвет измены,

и дайте маску мне повеселее,

вдохните мне слова нежней елея,

налейте кубок мне,

кольцо туда швырните

– сквозь зубы пусть вина цедятся нити…

Но только лишь кольцо губами я задену

венок из одуванчиков падет на сцену.

«Хочу женщину…»

Хочу женщину,

хочу женщину,

не обычную, а уменьшенную

до размеров нормальной женщины

– с профилем как у сарая,

немного прогнившим

таким же ласковым,

с волосами такими же мягкими

как щетина свиньи

и такими же длинными,

с голосом как у дикторши,

и ростом с нормальную женщину,

только чуть-чуть уменьшенную.

«Вам, Гончарова, посвящаю этот стих…»

Вам, Гончарова, посвящаю этот стих,

писать легко, Вы так прекрасны,

Ваш профиль нежно-беспристрастный

зовет слова и подгоняет их…

Но поздно кукольного сердца

свинец почувствован в груди

– снег вверх летит и впереди

дорога крестит иноверца.

Венок сонетов

(или упражнение в словоблудии)

Во мне хватило б благородства

Чтоб схимником прожить хоть год

И год вперед прогнать как плот,

Неся вперед щитом юродство.

Соткать могу я вдохновенья

Тебе в несотканный ковер,

Но скажешь ты, что я лишь вор,

Укравший в вечности мгновенье.

Рукопожатьем бытия

В мужском тепле обласкан буду,

Но стынет в огневище блюдо,

Остыну, может быть, и я,

Остынет мир в твоих причудах,

И, не свершившись, канет чудо.

1

Во мне хватило б благородства

Смолой залить огонь желаний

И в омут сонный кинуть род свой

И убежать с усмешкой лани.

Пусть влажность губ перед рассветом

В пыли останется раздетой.

Не веришь ты – покину свет я,

Не засмеются только дети.

Соперников в любовной брани

Найдешь в людской ячейке сот,

А мне оставь лишь ожиданье,

Чтоб схимником прожить хоть год.

2

Чтоб схимником прожить хоть год

Мне мужества набраться стало

И тысячей кровавых од

Прокаплет в Вечность год устало.

Пусть рубищ вшивые холсты,

Усмешек сальных пусть плотина,

За мной лишь Вечность, Верность, Ты

И лжи, и проповедей тина.

Плесни весенних соков мощность

В пещеры где отшельник крот,

Чтоб было силы склеить мощи

И год вперед прогнать как плот.

3

И год вперед прогнать как плот

Сквозь ветры, сквозь кочевий стрелы,

Толпа грохочет – он урод,

Друзей молчат немые Стеллы.

Животн