Долбанный коронавирус
По всей планете истерика…
Италия плачет…
Америка…
Германия…
Англия…
Франция…
Сами ушли в изоляцию…
Россия – на карантине…
Как вам, такая картина?
Что же случилось, люди?
Ведь думали – хуже не будет…
Привыкли, что всё на блюде!
Да кто, вас теперь осудит…
Ползет по земле пандемия…
Душит руками своими…
Все к чему прикоснется…
И так зловеще смеется…
В провинциях и столицах…
Под масками спрятав лица.
Время остановилось…
В норки квартир забилось…
Незримо и неумолимо…
Зубы скалит зверино…
Долбанный коронавирус,
Как же ты быстро вырос!
А потом снова будет пятница…
А потом снова будет пятница…
Выходные…
Чужие…
Ложные…
Может лучше я был бы пьяница…
По-любому бы был осторожнее.
Стал бы чаще в экранчик пялиться, нахлебавшись
чужой реальности…
И плевать, что из рук все валится, под угрозой
дешевой старости
Не пройдет, пока сам не вылечишь…
Пока сам не расколешь молотом.
Что найдешь, из того и вылепишь…
Да и выдашь потом за золото.
По дороге, ведущей к пропасти, никогда не придешь в кондицию,
Пусть вращаются мельницы лопасти, загоняя нас
в оппозицию.
Белым снегом украсив бороду, неумело рисую
повести,
И борюсь…
То со сном…
То с голодом…
Сплетнями запивая новости.
И не веря себе – предателю, с головой окунаюсь в
матрицу,
Чуть помедлив, звоню приятелю…
Чтоб надраться с ним…
Вечером в пятницу…
Ставим новые многоточия…
С годами короче годы…
И дни короче…
И ночи…
Стали низкими небосводы…
Дороги – уже обочин…
Да и дороги, впрочем, не те, что мы выбираем…
Ставим новые многоточия, а старые не стираем…
Весна чуть дрожа стекает, березовым соком в банку,
То воет собака…
То лает…
Пророчит лихую пьянку…
Полночи не сплю…
Мне страшно…
Думы дурные лезут…
Зубами скриплю…
Трехэтажно…
Гоню их дорогой к лесу…
Рассвет разгоняя темень, скребется в окошко
кошкой
Щербатой луной тускнеет, вбивает шаги в
дорожки…
Льдом накрывает лужи, стаей ворон взлетает…
Вспотевшей подушкой душит, в простыни пеленает.
Утренний кофе – горький, слезы – еще горше…
Не склеить уже осколки…
Не снять никогда этой порчи.
Не может быть неизбежным, то что
несправедливо…
Когда умирают надежды…
Кому-то всегда тоскливо.
Беспощадная исповедь…
Стыд и срам не прикрыть облаком…
Даже гимны теперь шепотом.
Громче крика теперь шорохи…
На беззвучном режиме – колокол…
Если в спину ножом – выдюжу!
Пальцы в кровь обдеру – выползу!
Униженье и боль – выдержу…
Разорву…
Загрызу…
Выгрызу…
На краю устою…
Выстою…
И подставлю себя выстрелу,
Неприступность возьму приступом…
И дворец из руин выстрою,
Мне так нужно это все выстрадать,
Осознать…
Переболеть…
Выплакать…
Беспощадная моя исповедь.
Но я должен был ее высказать…
Да мы все, чем-нибудь, озабоченные…
Да мы все, чем-нибудь, озабоченные…
И дела, и думы порочные…
Все науки не очень точные,
А срока – то, у нас – бессрочные…
Второгодники и задолжники
Своих странностей мы заложники.
Неудавшиеся безбожники,
Бесшабашные осторожники
Мы романтике недобитые,
То нестриженные, то небритые…
Пропиваем с трудом добытое,
Святым духом обычно сытые.
И нас бьет не щадя падучая,
Бьет при каждом удобном случае.
В перерывах раскаянье мучает,
А мы верим в то, что везучие…
Как слепые котята бродим мы,
Тычет носом в дерьмо нас родина
И плюют нам в спину юродивые
Но довольны судьбою, мы, вроде бы…
В доме заблудившихся теней…
В пепле догоревшего письма, я ищу знакомый
с детства почерк…
И не нахожу…
Схожу с ума…
Пустотой промерзшей насквозь ночи…
Зажигаю миллион огней…
Чтобы не слететь со всех катушек…
В доме заблудившихся теней…
Есть комната потерянных игрушек…
Открываю тысячу дверей…
Но за каждой не мои потери…
Улица разбитых фонарей, маскирует нужные мне
двери…
В коридорах вязкий полумрак…
Тишина задушена шагами…
Под лопаткой самый первый страх…
Высосанный жадны