Проснувшись этим утром, я осознал, что прожил множество жизней. Ещё вчера я был загнан в тупик безысходности своей депрессией. Страх перед туманным будущем не давал ни секунды, чтобы расслабиться. Как мне оплачивать кредиты, на которые я возьму квартирку, в идеале, недалеко от центра города, ну или хотя бы поблизости с общественным транспортом или торговым центром? Да и автомобиль, пускай и поддержанный, тоже немало денег заберёт. Ну а про содержание будущей жены и детей и так все понятно, не говоря про родственников супруги, с которыми придется, как минимум, выстраивать теплые отношения. Эти и многие другие, казавшиеся мне такими важными, вопросы вертелись и долго не давали мне уснуть, пока всё-таки усталость не подарила моему разуму покой; я провалился в крепкий и глубокий сон. А во сне на меня снизошло просветление. И ночь эта будто длилась веками.

***

Всю свою жизнь я хотел стремиться к лучшей карьере. Ещё с детства во мне эхом застыли слова отца: «Начнешь зарабатывать свои деньги – сможешь позволить что хочешь», и я долго верил в это. Если я смогу себе позволить то, что хочу, значит, я буду счастливее, следовательно, счастье в деньгах. И эта формула въелась в мой мозг, а я и не знал об этом. Но теперь, прожив столько жизней за одну ночь, я могу сказать, что счастье и покой мало где получил. А там, где я был счастлив по-настоящему, деньги и карьерный рост ничего не решали.

Если бы не ночное озарение, я бы так и вкалывал в своей конторе, испуская свой дух на протертый, с плохо державшимся колесиком, стул. Натянув на своем лице что-то подобное на истерическую улыбку, я бы водил щеткой по своим зубам, которые мне никогда не нравились. Их природная желтизна не хотела прятаться под ослепительной белизной, которую мне так обещала переливающаяся упаковка. Отглаженная рубашка немного неловко смотрелась на моём теле, да еще и один рукав остался мятым. Во рту стояло неприятное, вяжущее послевкусие, от выпитого наскоро, взятого по скидке, кофе. Каждый раз перед выходом из дома я останавливаюсь на несколько секунд и смотрю на входную дверь. Каждое утро страх рысью из моего подсознания пробегает по всему телу, пока не остановится где-то в животе. Заглушив его (избавиться от него навсегда, мне кажется, невозможно), я протягиваю свои пальцы к ручке двери. Серые и обшарпанные стены подъезда провожают меня до выхода на встречу с утренней прохладой. Оказавшись на улице, ветер немного пьянит и будоражит моё сознание, и на какое-то мгновение создает внутри меня ощущение, похожее на тоску запертого в клетку зверя. Изнутри поднимается необъяснимая сила, зазывающая в далёкие места, но сокровенный порыв проходит очень быстро, и я забываю об этом, когда замечаю подъезжающий трамвай и, чтобы не опоздать на него, ускоряю шаг. Там меня встречают десятки таких же осунувшихся и глупых лиц, взгляд которых тает в каком-то эфире, взгляд направленный в себя, взгляд близорукой рыбы. А дальше работа, бесконечные бумаги, голоса, спрашивающие о моих проведенных выходных, как будто им это интересно, мой ответ, словно это интересно мне. Компьютер, включающийся не с первого раза, плакат с идиотским рисунком и мотивирующими словами, пот, стекающий по шеи, потому что кто-то боится простудиться и закрывает форточку. Дальше сплетни коллег, ноты раздражения моего начальника в разговоре со мной, две расстегнутые пуговицы на рубашке, которые немного обнажают упругие и молодые груди своей хозяйки, любящей дарить свой флирт и заинтересованность, чтобы потом с холодом и садистской жестокостью его забрать, ведь это для неё ничего не значит. И в конце дня – бутылочка пива и пульсация в висках, с нарастающей болью. И только к сорока годам я осознал бы, что являюсь полным неудачником. Дело оказалось не в деньгах.

В одной из своих жизней я был конченым карьеристом. Деловые сделки, повышения, тенденции рынка – всё это важная часть моей жизнью; настоящий хищник. Кости молодых и неопытных, прошедших многое ветеранов, доверяющих, не доверяющих, выше- или нижестоящих побывали в моей пасти. Все они были лишь материалом, для построения меня и подпиткой. У меня имелось немало