ИГОРЬ ГОЛУБЯТНИКОВ (ПАЛОМАРЕС)

ПО «БАНАНОВЫМ РЕСПУБЛИКАМ»

БЕЗ ОХРАНЫ

роман-путеводитель

иллюстрации Константина Никитского

вступление

«Не хватайтесь за чужие талии, вырвавшись из лап своих подруг. Вспомните, как к берегам Австралии подплывал покойный ныне Кук!» – напевал я про себя песенку Высоцкого, сидя в заходящем на посадку самолете компании «Аэрофлот». До Никарагуа наш ИЛ-62М садился уже дважды: в ирландском Шэнноне и флоридском Майами. Двадцать часов собственно полета плюс время дозаправок и профилактики. А если мне все до чертиков обрыдло, то что же чувствуют жена и четырехлетняя дочь??

«И чего этот Кук поперся в такие дали?» – размышлял я, с нетерпением ожидая, когда колеса шасси коснутся взлетно-посадочной полосы: – «А Колумб? А Ливингстон? А наш родной Миклухо-Маклай? Чего им дома не сиделось-то??» Лайнер делает круг над мутными водами озера Манагуа и благополучно приземляется, не дав мне возможность довести размышления о мотивах великих путешественников до логического завершения. Впереди – новый этап жизни на не открытом пока мною континенте.

Мне, преподавателю «Гнесинки» и концертирующему гитаристу, к началу девяностых стало тоскливо жить в родной стране. Ежемесячные талоны на продукты и ломящиеся от обилия деликатесов рестораны, несчастные старушки, выстраивающиеся продовольственным прилавком перед входом в метро и пирующие бритоголовые «братки», потливая суета правительств и назойливая пропаганда масс-медиа – все это породило твердое намерение валить, куда глаза глядят из России. Жена и дочь поддержали намерение.

На ловца и зверь: в 1992-ом году я получил сразу два предложения постоянной работы за рубежом. Одно – в тогда еще мирный и респектабельный Дамаск, и другое – в никому в ту пору (даже автору известной фразы Николаю Фоменко) неведомый Гондурас.

Почему вместо гарантированной работы в оркестре и консерватории, бесплатному проживанию в посольском городке и оплаченному вместе со всем багажом (во, дали-то какие открывались!) авиабилету раз в год, я предпочел одну из «банановых республик», знакомую мне только по роману О. Генри, внятно бы и не ответил. О, пресвятые Куки и Колумбы, наставьте вашего последователя на путь истинный!

Выйдя из душного, грязного и тесного двухэтажного здания аэропорта, мы пересекли шоссе и оказались в пышном эдемском саду отеля, где нам предстояло прожить несколько дней в ожидании виз в соседний Гондурас. И это был первый раз в моей жизни, когда я прочувствовал что означает фраза «буйство тропиков».

При палящем почти триста дней в году солнце и изобилии пресной воды, в здешнюю плодородную вулканическую почву достаточно воткнуть палку, чтобы через пару лет из нее выросло дерево. Высоченные сейбы и хакаранды с опутывающими их по рукам и ногам лианами, густой подлесок из неведомых мне кустарников, орхидей и кактусов, клумбы цветов там и сям – и все это источает сильнейший, почти невыносимый для европейского носа аромат загнивающего цветения и сырости. Пара попугаев гуара, спускающихся с помощью цепких лап и мощных клювов по ветвям к бассейну (наверно, чтобы обшмонать новичков!), да еще зависшая игрушечным вертолетиком над огромным бутоном колибри – и мой безмолвный ступор после унылой октябрьской Москвы уже на подходе! А что же будет дальше, господа??

ТЕГУСИГАЛЬПА

А дальше был сплошной Гондурас.

Когда выходишь из самолета в Тегусигальпе, то первое, что ощущаешь – это напоенный запахом соснового леса воздух. Когда-то в доколумбовы времена, вся территория, на которой сейчас расположен миллионный мегаполис, была покрыта сосняком.

Сейчас эти деревья растут только в респектабельных пригородах, да по крутым горам, где крестьянам затруднительно возделывать почву дедовским подсечноогневым методом. Но их запах всегда слышен в городе. Особенно после дождя и по прилету, когда обоняние еще не успело привыкнуть к нему.

Аэропорт в столице Гондураса маааленький, а взлетная полоса корооотенькая. Когда самолет снижается при посадке, то пролетает прямо над крышами домов, потом над дорогой на юг страны, и сразу после дороги начинается собственно посадочная полоса.

Сажать самолет здес