Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V
Александр Николаевич Федоров
Правда у каждого своя. Но не каждый готов идти до конца ради своей правды. Многие столетия продолжаются Смутные дни, а на осколках великой некогда империи прозябают теперь разрозненные домены. Но что, если появится человек, который недоволен сложившимся порядком вещей? Что, если он возомнил себя избранным богами? Он верит в себя без тени сомнения, а потому готов на всё, чтобы защитить свою правду. А что, если ты воспитал этого человека как собственного сына? И что, если его правда представляется тебе великой бедой?.. Эта книга повествует о событиях, ознаменовавших окончание Смутных дней и о становлении одного из самых известных правителей за всю историю Паэтты – короля Увилла Великого. Читатель с головой погрузится в мрачный мир политических интриг и бескомпромиссной борьбы за право назвать себя новым императором. Но главное – он заглянет в душу человеку, которого одни называли богом, а другие – кровавым безумцем.
Пролог. Пламя войны
Лишь такой старый вояка как Давин, побывавший за свою жизнь во многих стычках и сражениях, мог бы назвать сложившуюся ситуацию «тишиной». Вокруг было множество воинов – целое море людей, каждый из которых с настороженной нетерпеливостью ожидал грядущего боя. Поскрипывали кожаные ремни на доспехах, лязгали, ударяясь о бёдра, ножны, в которых пока ещё дремали тщательно отточенные мечи, чей сон вот-вот будет прерван сигнальными рожками. Где-то тревожно и недовольно фыркали лошади, слышалось бормотание людей, скрывающих нервозность под слоем непритязательных перешучиваний. Но всё же это была тишина, затишье перед боем, которая вскоре умрёт, исколотая лязгом стали и воплями людей.
Солнце взошло уже больше часа назад, но сражение всё никак не начиналось. Весь мир вокруг поглотил туман – такой густой, что Давин с трудом различал свою палатку, находящуюся в какой-то полусотне футов[1 - Фут – мера длины, равная 30,5 см.] от него. Впрочем, такие туманы не редкость здесь, почти у самой границы Симмерских болот. Вскоре солнце вновь загонит его под мшистые коряги, и тогда начнётся битва…
Туман был делом привычным, но всё же нечасто он достигал такой густоты. Давин знал, что кое-кто из его союзников всерьёз ожидал, что Увилл использует его, чтобы нанести неожиданный удар. Но опытный военачальник не верил в это ни на секунду. Он слишком хорошо знал молодого Тионита – куда лучше, чем большинство других лордов. Они часто путали его отвагу с безрассудностью, а самоуверенность – с глупостью. Давин отлично знал, что это не так.
Войска Увилла сейчас стоят примерно в полумиле восточнее и точно так же ждут, когда же рассеется туман. Несмотря на молодость и какую-то почти звериную смелость, парень умел быть осторожным. Да, соблазн подобраться к превосходящему численностью врагу под покровом тумана велик, но не менее велика вероятность того, что отряды разбредутся кто куда, заблудившись в этом опрокинувшемся на землю небе, а то и – не ровен час – схватятся друг с другом, приняв соратников за врагов.
Давин Олтендейл, лорд домена Танна, стоял, скрестив руки на закованной в броню груди, и стискивая нижнюю губу верхним и нижним клыками. Несколько лет назад он разрезал губу, неосторожно поедая мясо с ножа. Со временем рана зажила, оставив лишь небольшой белёсый шрамик на внутренней поверхности, но время от времени этот шрам немел и причинял довольно неприятные ощущения. В такие минуты Давин прикусывал это место двумя клыками и медленно стискивал до тех пор, пока не выступали слёзы. Это помогало.
А ещё это помогало сосредоточиться, так что теперь это покусывание нижней губы превратилось в привычку. Всякий раз, как лорд был чем-то обеспокоен или на чём-то сосредоточен, он непроизвольно закусывал губу, отзывающуюся на это странной, необычной болью.
Слегка захлопали шёлковые пологи палатки, а рядом шевельнулось, оживая, знамя Олтендейлов – четыре золотых сжатых кулака на чёрном поле. С юга внезапно подул ветер, пока ещё довольно слабый, но, похоже, не собирающийся на этом остановиться. Давин непроизвольно схватился за рукоять меча. Если ветер усилит