Вечером осени

Артём Андреевич Шелудков

Дмитрий, только закончив ВУЗ, уходит в армию. За месяц до призыва встречает девушку и надеется, что она будет его ждать. В армии получает травму, попадает в госпиталь и возвращается на гражданку в стремительно изменившийся мир. Старается вклиниться в современность: найти работу, добиться расположения любимой девушки с непростым прошлым, помочь друзьям и матери в их жизненных ситуациях, найти и исполнить свое предназначение. Предназначением оказывается – семья, сын. Содержит нецензурную брань.

Посвящается ребёнку, которого я так сильно хотел от неё.

Встречаю тебя и понятия не имею, насколько изменишь мою жизнь, изменишь меня. Просто врезаешься в моё существование, и теперь представить не могу, как был до этого. Как переживал бесконечные осенние вечера одиноко, не подозревая, что в мире существует такое сильное, всепоглощающее чувство. Это чувство называют любовью, но такого слова недостаточно… – то, что разрушает и созидает, что вынуждает страдать и радоваться, плакать и смеяться. Когда живёшь только ради одного человека, а всё остальное – неважно. Даже если этот человек ежедневно ранит, даже если знаешь, что ему не нужно твоё чувство… Ты видишь в нём то, что заставляет думать: «Никто мне кроме тебя не нужен».

Но бывает так, что чувство попросту сжигает. И если бы это обычная влюблённость… было бы проще оставить, отпустить, забыть.

Пытаешься освободиться, но постоянно возвращаешься. И готов пойти против принципов, против себя ради того, чтоб только быть рядом, чувствовать тепло родного, близкого человека, осязать его…

…и рвёшься на части от осознания, что ты ему не нужен.

Каждый день говоришь себе: освободись. И не можешь. Со временем приходишь к мысли: «Человек слаб. Особенно тот, кто живёт ради другого человека».

Текст является художественным вымыслом, все совпадения имён и событий случайны. Как жизнь, содержит нецензурные выражения.

Глава 1

С каждым шагом из кроссовок выжимается грязная влага – давно собираюсь перейти на осеннюю обувь, но вылезти из любимых найков никак не получается. Ноги мёрзнут, не обращаю внимания. Перед глазами – мокрая серость асфальта. Она плывёт под ногами. Боковым зрением вижу мелькание прохожих. Течением мегаполиса горожан тянет навстречу мне, и я иду против этой полноводной реки. Капюшон мешает смотреть по сторонам, но и не нужно: взгляд направлен вниз, на сырость тротуара и отражающиеся в ней огни фонарей, неон рекламы и фары машин. Свет фар мерцает, рябит в текущей к водосбору воде. Рябь усиливают разбивающиеся об асфальт частые капли.

Гул вечернего города в ушах: звуки шагов, дробное цоканье быстрых женских каблуков, шум автомобилей, отдалённый плач полицейской сирены. Редкий смех компаний. Молодые люди, несмотря на ливень, проводят вечер в прогулке. Возможно, идут в ближайший клуб, чтобы прожить там последний выходной сентября, купаясь в тех звуковых волнах, которые вырываются из открытой двери впереди. В этот клуб меня точно не впустят: насквозь мокрая кофта тут же вызовет гримасу отвращения на лице секьюрити.

В моей руке гудит смартфон. Пальцем стираю капли со стекла загоревшегося дисплея, вижу сообщение: «Дим, я жду тебя!)*».

Передо мной – пешеходный переход. Плотная волнующаяся толпа в ожидании зелёного. Я аккуратно, плечом вперёд, вхожу в толпу, начинаю продвигаться, поворачиваясь то одним, то другим боком. Толпа не против. Она впускает меня всё глубже, нервно ёрзая под моими прикосновениями. Вздыхающая, горячая – будто занимаюсь с ней любовью. А я – словно тот пока ещё одноклеточный человечек, рвущийся к лону матери, рвущийся к жизни. К жизни…

Сумасшедшая магистраль. Модные глянцевые авто проносятся так близко, что ощущаю их отталкивающее дыхание. Толпа за моей спиной беспокоится – скоро. Люди так плотно прижимаются друг к другу, что образуют сплошной свод из зонтов; слышно, как барабанит по их ткани дождь. И в этом лесу бутафорных грибов почти каждое лицо подсвечено телефоном.

На огромной скорости приближается чёрный мерседес. Будто в замедленной съёмке вижу его траурную решётку радиатора, блестящий капот, лобовое стекло… Стои