Дневник Шизофреника

Рух

Жизнь сироты тяжела, но особенно в том случае, если он ещё и болен головой. С шизофренией рождаются – это факт. И винить в этом стоит ближайших родственников, если вы всё же встречаетесь с подобным недугом в собственном разуме. Но сейчас не об этом. Мой мальчик, как вы уже поняли, болен шизофренией. Не скажу, что он осознаёт это в полной мере. Да и, скажите мне, кто готов согласиться с тем, что его мозг забоит? Абсолютно верно, что никто. Приятнее думать, будто болезни нет, а ты был избран всевышними силами, чтобы образумить простой люд.

Все когда-нибудь уходят – дело за временем.

Предисловие

Мне интересно наблюдать за такими исключениями, как этот мальчик. Оттого ли это, что подобные ему являются сложными личностями для меня, или всё же дело в тех, кто окружает этих людей? Точно ответить на этот вопрос я не могу, но подозреваю, что стоит взять на рассмотрение оба варианта. И всё же главным для меня всегда являлось то, что я могу сделать для одного из таких людей. Не буду же я только испытывать его. Хоть я и плох, и, честно признаюсь, люблю подкинуть масло в огонь, если вы понимаете, о чём я говорю, и тем не менее я гораздо лучше, чем вы себе могли надумать. Монстры тоже бывают милосердны. Даже если это ваши монстры. Надеюсь, вы поверите, что я хотел помочь ему, потому что это правда. Я нужен был ему, чтобы оставить боль, и для этого должен был оставить его раз и навсегда.

Глава 1

Прощание со старым

Когда прощаешься с чем-то по-настоящему, то ты не хочешь, чтобы тебя останавливали. Ты идёшь по пустой улице пустого города в самое раннее утро, когда только встаёт солнце и будит первых жаворонков, и надеешься, что никто не встретится на твоём пути, будто знакомое лицо заставит тебя остаться, хотя это отнюдь не так – оно напомнит, что ты сбегаешь от проблем вместо того, чтобы столкнуться с ними. Как мне кажется, иногда бывает и такое, что бегство становится лучшим вариантом избавления от проблемы, настигшей тебя врасплох или зажавшей слишком сильно, чтобы сопротивляться.

Собирая вещи, парень не думал, что ему понадобится, а что нет: он забирал всё, что принадлежало ему и что должно было принадлежать, но было отобрано. В дорожную сумку были скинуты все две пары джинс, кучка носков и белья, не больше двух рубашек, накладные филипсы, подаренные то ли его подругой, то ли кем она там себя возомнила по отношению к нему, пенал, сберегавший в себе с десяток огрызков карандашей и пару чёрных ручек, красивую, украшенную золотыми змеями зажигалку, доставшуюся ему то ли от отца, то ли от матери, и, самое, наверное, важное в его жизни – его личный дневник, до которого я пока не смог добраться ввиду некоторых не совсем подвластных мне обстоятельств.

Пока никто не мог хватиться его, парень, последним штрихом заправив за ворот рубашки необычное серебряное колечко на тоненькой цепочке, закинул сумку за спину и лазами выбрался из здания детского дома.

Совершеннолетие пришло чуть больше двух месяцев назад, а его всё не выпускали, ибо его личный психиатр считал, что жить ему было лучше среди сверстников, а не в больнице; тем более Инга Станиславовна проводила с ним ежедневные сеансы, так что никакого особого отличия от психиатрической больницы не наблюдалось. Конечно, в детском доме было плохо, но, точно могу сказать, Шизик страшно ошибся, подумав, что в психической больнице лучше. Здесь, в крохотной комнатке этого бедного паренька, мне куда спокойнее, чем там – мы уже однажды бывали в этом тихом ужасе, и я не хотел бы возвращаться назад.

И вот невдалеке показалась заветная дыра в заборе, которую с месяц назад проделали сверстники парнишки, чтобы незаметно выбегать за территорию и там затягиваться погаными самокрутками с неизвестным наполнением. К ней-то и стремился мальчишка. Поначалу спрятавшись за старой телефонной будкой, поставленной во дворе хозяйкой детского дома, как она сказала, для антуража, он дождался, когда старый сторож, отлично знавший о дыре в заборе, отошёл за кружкой блеклого растворимого кофе, и прошмыгнул в дыру.

Свобода была уже так близка, но кто-то схватил парня за капюшон и притянул