Воздух

Мысли успокоятся. Мы станем

воздухом внутри. – Ты как? – А ты?

Друг для друга целое, но сами

ощущаем грани и черты

каждого изгиба совпадений

и различий – в равенстве одном.

В переходах – спрятанные тени.

В переливах – музыка тайком.

………………

Как я без тебя – внутри рассудка,

где не будет жизни нам двоим?

Не давай мне думать. Хоть минутку —

воздух Бога…

надышаться Им.

Автопортрет

(из написанных раньше)

Я начинала с глупой точки

рисунок лунного свиданья.

У точки вырос позвоночник,

другими точками изранен.

И всё сбивалось под ладонью

в волну сплошного наважденья.

И для себя быть запасною

рисунок разрешал, – на звенья

ломая кислородом цепи

внутри кровавых искуплений…

И в каждой точке – лунный трепет

мои очерчивал колени…

…

Но с высоты ночного моря

я снова становилась точкой, —

откуда выросла узором

единства глупости и ночи.

У сердца осталось немножко

У сердца осталось немножко

секретов. Но весь алфавит

уже до молчанья изношен.

Намаялся. Выдохся. Спит.

Найти б для него назначенье:

зачем он, забывший слова?

И можно ли стать горячее

тому, кто согрелся едва

в утробе случайного лета,

родившись, не помня его?

А кто-то опять по секрету

нашёптывал ночью:

«Живой»…

Передвигай свои игрушки

Передвигай свои игрушки.

Вдруг посвежеет сам игрок?

Имея рот, нетрудно кушать —

сложней добыть для рта кусок.

Все игры к этому стремятся.

Хотя кусок – не только в рот,

и не всегда кусок тот – мясо:

кому-то выпить кровь сойдёт.

Кому-то власть вкусней конфетки.

Кому-то слава – соль души.

Игрушек много. Старше детки —

и толще их карандаши.

Цвет'а – чтоб съеден жирный ластик.

И прочей дряни требуха.

Прощайтесь с детством в первом классе.

Звонок! – будильник для греха.

И ты – попал!.. Теперь игрушкам

завод не нужен – только кровь.

Напишут: «Детки, хватит слушать

избитых рифм!»

Прощай, любовь…

Проще всех стихов…

Проще всех стихов – молчанье.

И сложнее всех стихов.

Ведь оно и есть Начало

всех болтающих миров,

где вначале было тихо…

Но в разумной голове

вмиг стряслась неразбериха,

разделяя мысль на две.

Там и слово зазвучало,

а за ним – толпа имён.

И Великое Молчанье

завершилось…

Слову – трон!

Ни звука

(из написанных раньше)

В знакомом человеке много знаний —

и мало…

если их не хочешь знать.

Мы всё друг другу будто рассказали

и — н и ч е г о!

Из сотни хоть бы пять

услышать слов

в свидании вокзальном…

Полёт

Если так долго

лететь в бесконечность

вечным падением

вниз,

то вероятно,

и даже конечно,

падать

научишься

ввысь…

Пошутил

Выживут сильнейшие?

Мне сила

не нужна, чтоб выжить.

Я без сил

буду

ж и т ь!

И помнить, как любила

всё, что ты и в шутку

не любил…

Привычные ошибки

Возвращаться не нужно больше.

Я привыкла к потерям летним.

Лучше вовсе ходить без кожи,

Чем отстирывать с нею сплетни.

Стану буквой – любой, на выбор,

Лишь бы в край дорогого слова:

Пусть из самых дурных ошибок,

Но такого, чтоб жить готово, —

Даже если земля забудет,

Что остались ещё живые…

Ну а сплетни? На то и люди,

Чтоб смеялись,

а после – выли.

Три запятые

три запятые после точки

не соглашаются со мной,,,

рассказ не хочет быть короче,

хотя финалу всё равно,

где завершаются надежды

и где любимых предают,

чтоб снова возмущаться: где же

любое там, что лучше тут?!

три запятые – просто цифра,

забывшая, а бы ли текст,

коль смысл

одной купюрой выбран

и выброшен —

вранья

замес,,,

Чья-то воля

Идя по следу старых связей

Внутри бессвязности порядка,

Невольно не ухватишь сразу,

Куда идёшь, зачем… И рядом

Кто из ушедших? приходящих?

(Хотя тебя совсем не знали,

Но, сделав безнадёжно-старше,

Подкинут рублик на вокзале.)

…

Порядок кончился внезапно,

Успев случиться на копейку.

И связи выдохлись…

Лишь запах,

Что был когда-то

ч е л о в е к о м.

Любимый цвет

Я уже не прячусь за рассудком.

От тебя он вряд ли защитит.

Выб