Реликварий ветров. Избранная лирика

Александр Павлович Радашкевич

В книгу вошли стихотворения из шести сборников поэта, прозаика, переводчика, эссеиста Александра Радашкевича, охватывающие почти полвека творчества и представляющие лучшие образцы того уникального явления русской поэзии, которое критики давно и по праву назвали «стилем Радашкевича» и о котором, возможно, лапидарнее других сказал Вальдемар Вебер: «Радашкевич знает: то, что он говорит, не скажет никто, и говорит так, как способен только он один». Эта книга приглашает читателя совершить внутреннее путешествие сквозь города, страны, миры и эпохи, «где кенотаф оплаканных химер алеет в час нечаянных признаний, когда мы ясно смотрим в никуда, чему-то ничему смущенно улыбаясь».

Реликварий ветров. Избранная лирика

Составитель Андрей Радашкевич

Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и техническом содействии Союза российских писателей

© А. П. Радашкевич, текст, 2020

© А. В. Радашкевич, составление, 2020

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2020

Из книги «Оный день»

Представление автора

Но я зерно иной земли. Туда приблудшую

армаду не изумит, что в гавани сверкает,

встречая, алая толпа из королей, из королев, что,

в волнах мантий подлетая, пажи, себя самих

собой смутив, упёрли око в хвостик горностая.

Земля заставлена дворцами, и каждый парком

заключён, где всякий принят королями

и королевами с двором. И всякий после, охмелён,

отпущен в дол, где ветры носят взятый взор,

где греет плечи рыхлый ствол – пока плывущая рука

перстов не пустит по кудрям, по векам тонким, по векам.

И ты увидел: всё не зря, ни в чём не зрев обмана.

Туда заблудшая армада легла в коралловом лесу…

Того и я не обману, кого нетрудно разуверить.

4. III.1980. Нов. Гавань

«Пусть бегущие добегут…»

Пусть бегущие добегут

и летящие

не сорвутся,

путешествующие

плававших

разыщут

и живые живое

допьют.

Ну а мёртвые пусть не пеняют

на недужное наше

житьё

и с лопастых цветов

пусть снимают губами росу

у прозрачного дома,

где они непробудно

живут

XI.1976. Пб.

Сказ

В пушистых павловских куртинах

живёт прохладная лягушка,

на лире лап достойно каменеет

и, не мигая оком золотистым,

сливает дождь по лаковой спине;

найдя глухие заводи Славянки,

там побивает тьмами комаров.

Впивая запах сохлой тины,

в широких ранах колоннад

полдневным сном томится недвижимо.

И ночью всякой, в час один и тот же,

прошлёпав по аллеям и мостам,

следит, как проплывает в кронах дымных —

из Новой Сильвии на Красную долину —

хламидой окрылённый Мусагет.

Когда же зацветёт вода и помутнеет,

когда повеет медным сном листва,

последний раз прыжком последним

под солнцем оседлает камень лысый

и лопнет изумрудным пузырём.

VII.1973. Пб.

Боги

Все боги живы ныне в нагорных странах или

во тьме нечеловеческих пустот.

Снимая жатвы спелых душ,

они не властны умереть. Над безднами

колышутся печальные их лики,

пугая стаи робких облаков

и ясность вод великих.

Века откатят, и в пространный час

смолой кадилен, гарью теокалли,

цветами, кровью, плошками и воском

они бесстрастно запирают

ушей бездонные воронки

и после спят, и снятся после,

плывя туманами по мракам,

к земле своей лицом.

IX.1976. Пб.

«О голубь мой, товарищ сизый…»

О голубь мой, товарищ сизый,

нахохленный, конец крадущийся принять

готовый тут – под сенью водосточно —

архангельской трубы из серебра.

Как дым, избитый непогодой, ты так

устал и прячешь в перья клюв. Морщины обступив

далёкой лужи, другие воду пьют

и грязь, толкуя о любви и корках.

Проходит дождь. Я слышу: покатился

уж по ступеням. Как же, друг,

тебя потом перешагнуть? Но вот

старуха с бормотанием уносит,

что было птицею. Нахохлилось,

что было мной, в своем углу теперь.

23. VIII.1977. Пб.

Мумия

Сегодня в зимнем доме Государей

от серости и тяжести небес

раздетая мумия вздрогнула зябко

и изменила выражение оскала

на горькое. Владельцы тел при этом,