Рыбинск. Портрет города в 11 ракурсах

Евгений Анатольевич Ермолин

«Исторический Рыбинск удивителен, неповторим и невозвратим. В нем случилась важная и значительная кульминация человеческого бытия на русском просторе. Как замечательно выразился мыслитель начала ХХ века Василий Розанов, Рыбинск – узел волжской жизни, отмеченной огромною деятельностью, которая несравненно изящнее, красивее и одухотвореннее, чем в низовьях великой реки…»

Евгений Анатольевич Ермолин

Рыбинск. Портрет города в 11 ракурсах

Введение

Исторический Рыбинск удивителен, неповторим и невозвратим. В нем случилась важная и значительная кульминация человеческого бытия на русском просторе. Как замечательно выразился мыслитель начала ХХ века Василий Розанов, Рыбинск – узел волжской жизни, отмеченной огромною деятельностью, которая несравненно изящнее, красивее и одухотвореннее, чем в низовьях великой реки…

Город был глубоко травмирован в ХХ веке. В какой-то момент могло показаться, что в нем не осталось ничего, что связывает его с прошлым, кроме ветшающих архитектурных декораций. Да и его обнадеживающее будущее было по крайней мере дважды, в 1920-е – 1930-е годы и на рубеже XX–XXI веков, под большим вопросом. Чехарда переименований города в минувшем веке является внешним знаком угрожающего беспамятства. Но, несмотря ни на что, Рыбинск сохранил свое исконное имя. Может быть, вместе с именем наследуется и сущность, как знать. Не обрывается и не затухает судьба.

Современный Рыбинск думает о будущем как о чем-то, что может случиться, что состоится. Но вспоминает и о прошлом. Возможно, именно поэтому в нем, наконец, начала воссоздаваться и прирастать органическая ткань городской жизни.

Леса, горы и воды существуют извечно, безначально. Город рождается в результате творческих усилий человека. Это продукт воображения и работа рук многих людей, которые живут по-разному и думают по-разному, и могут ни в чем друг с другом не совпадать. Город – памятник человеческому разнообразию. По словам поэта, «Исполнен город безразличья К несовершенствам бытия»:

Он создал тысячи диковин

И может не бояться стуж.

Он сам, как призраки, духовен

Всей тьмой перебывавших душ.

Это искусственная и искусная среда, торжество замыслов, проектов, сбывшееся предсказание. Но это, возможно, и какая-то правильная догадка – о том, что возможно, чему суждено было состояться вот здесь, на этом самом месте.

Есть какая-то правда в идее нашего современника, англичанина Питера Акройда, автора знаменитых книг о Лондоне и Венеции: у него город – живое существо, непостижимое, гигантское, бессмертное. Эта жизнь не зависит уже от нас, она длится в истории сама собой, она брошена на ландшафтный простор, в ней есть публично-социальные и сокровенно-личные аспекты. Она связана с земным и с небесным. И «мы в любом случае должны видеть в нем организм, подобный человеческому, со своими собственными закономерностями жизни и роста». Переулки города подобны капиллярам, парки – легким. И даже так: город «ненасытен и плотояден, охоч до людей, жратвы, товаров и питья; он потребляет и испражняется, движимый неутихающей жадностью и вечным вожделением» .

А один из самых ярких интеллектуалов за всю историю Рыбинска Алексей Золотарев напишет о своем городе: «С позиции единства Вселенной город – это часть планеты, место, куда идут творческие толчки со всего мира, где возможно постигать и изучать всю Вселенную».

Впрочем, прямого подобья Рыбинска Лондону или иному какому-то городу нет и быть не может. Даже если мы дегустируем иногда перекличку с Чикаго, американским мегаполисом, с которым город на Волге сравнивали охотнее всего. Есть созвучия. Но у каждого города своя судьба, своя биография.

Займемся «описанием» Рыбинска, согласившись с Акройдом еще в одном: биография города «не может быть подчинена хронологии». Город «предвосхитил построения нынешних теоретиков, предположивших, что линейное время – фикция, порожденная человеческим воображением. В городе сосуществует много различных форм времени, <…> было бы глупо насиловать их характер ради того, чтобы создать традиционное повествование». Книга о городе