Андрей Соколов: «Я думал, в моей жизни уже все случилось»
Беседовала Ирина Кравченко
Караван Историй выпуск 03-2017 #3
«Караван историй» – захватывающие и всегда интересные истории, которые рассказывают об известнейших людях, исторических событиях и традициях народов мира. Основные рубрики: «Искусство жить», «Звездный след», «Love Story», «Династия», «Фантазии», «Гороскоп», «Империя». Корреспонденты и фотографы «Каравана историй» делают все для того, чтобы читатель получил как можно больше достоверной и увлекательной информации на заданную тему.
Андрей Соколов: "Я думал, в моей жизни уже все случилось"
– Во времена, увы, ушедшей в прошлое благословенной юности я часто приезжал на дачу в подмосковном Домодедове, закрывался в четырех стенах и творил – сочинял стихи или записывал приходившие в голову мысли, непременно страдая от осознания бренности бытия. Чувствовал в себе таланты Пушкина и Есенина, помноженные на дарование Блока, находился на одной волне как минимум с Печориным. В пятнадцать лет я часто бывал пленником усталости и разочарования в жизни. В двадцать пять появилось ощущение, что «все увидел, все испытал», вкусил все предначертанное судьбой и ничего нового в моей жизни уже не будет. Я и вправду к этим «преклонным» годам познал многое…
Семья, в которой вырос, была среднестатистической: отец прошел путь от слесаря-сантехника до главного инженера треста, мама работала инженером-энергетиком. Родители жили непросто – то сходились, то расходились, а когда я оканчивал школу, расстались насовсем. Отец помогал материально, а со своими душевными треволнениями я шел к маме. Да, был, что называется, маменькиным сынком, находясь под колпаком ее любви и заботы. Родом из многодетной семьи, она имела большой опыт в воспитании младших братьев и сестер и, по большому счету, ничего мне не запрещала. И я просто не мог позволить себе злоупотреблять ее доверием.
К тому же дни мои были забиты до отказа, увлечений – море, к примеру хоккей, который начался со школьной команды, а потом – «Золотая шайба», «Авангард», «Крылья Советов». Приходилось мотаться с вратарским баулом из Чертанова, где мы жили, по всей Москве. Выигрывали и первенство района, становились и чемпионами столицы. Надо сказать, что один из первых ударов по моему самолюбию был связан с хоккеем. Я завоевал репутацию «сухого» вратаря – не пропускал ни одной шайбы, и на одном из самых ответственных матчей партнеры по команде, оставив без защиты мои ворота, переместились всей толпой на сторону противника. В результате я пропустил гол именно тогда, когда на меня надеялись как на каменную стену. Это было… нелегко. Хоккей отнимал много времени, и учеба в школе начала хромать. В дневнике появились тройки и двойки, это был уже восьмой или девятый класс. И ледовые баталии ушли в небытие.
Параллельно я занимался бальными танцами, причем весьма успешно: высшим достижением стал выигранный чемпионат Москвы. Помню, непонятно по какой причине нашу пару тогда забыли вызвать на последний танец – пришлось выступать одним. И вот стоим со Светой Пахомовой, а вокруг только зрители и жюри… Тогда я понял, что такое кураж и ответственность за партнершу. Было плевать, как танцую сам, главное – как выглядит моя дама! В общем, победили.
Однако с танцами тоже пришлось распрощаться. За год я вырос сантиметров на пятнадцать – двадцать, в плечах с сорок шестого размера раздался до пятидесятого – пятьдесят второго. Стандарты для танцоров в то время были строгими, так что и это увлечение пришлось оставить в прошлом. К слову, моя последняя партнерша, Ира Соломатина, выросла до зондер-класса и, насколько знаю, сегодня – одна из лучших тренеров мирового уровня.
– Вы однажды признались, что в какой-то момент почувствовали нехватку мужского воспитания. Что имели в виду?
– Такие мудрые мысли лезли в мою головушку в старших классах, поводом к чему стала одна непростая ситуация. В Чертанове в те времена существовало местечко, называвшееся «Бродвей». Неспокойное, но козырное. Пройтись по нему, особенно ближе к ночи, считалось высшим шиком. С одной стороны – дома, с другой – лесополоса, а на самом «Бр