День после смерти

Константин Александрович Костин

Продолжение приключений посланника особых поручений Триумвирата баронессы Талагии. На этот раз ей противостоит мертвяк, досаждающий жителям замка, хозяином которого он некогда был… При оформлении обложки использовано изображение Pixabay License (бесплатно для коммерческого использования, указание авторства не требуется).

Несмотря на благородное происхождение, Талагия не любила пышных заведений. Все эти термы, званые пиры… баронесса не принимала их. Или, наоборот – они не принимали воительницу? В Империи Церетта царил жесткий патриархат, в котором женщину воспринимали исключительно, как предмет интерьера. Предмет, полезный на кухне, в спальне или детской. Или как красивую игрушку, которой можно похвастать. А уж если супруга более древнего и знатного рода, нежели муж, а случалось такое нередко – это давало веские основания смотреть на других баронов свысока, брезгливо сморщив нос. Ой, да кто ты такой, Завгарий лю Матогра, когда у меня, Траутия лю Ленха, жена из лю Гионов? Пошел вон, рвань!

Равные не принимали Талагию за равную. Посланница особых поручений вызывала у знати, как минимум – настороженность. Как максимум – нескрываемую неприязнь. Люди боялись того, чего не понимали… про даму еще и ходили слухи, что она не чурается колдовства! В прежние времена девушку сожгли бы на костре, а после – устроили суд, который, может, и оправдал бы баронессу, да поздно. Фактически, воительница жила лишь властью Триумвирата, пред которым трепетал даже Магистерий. Все по той же причине – волшебники не понимали истоков могущества Триумвиров. И боялись их. Только колдуны подходили к страху более осмотрительно – осторожничали. Втянули когти и ходили перед правителями на задних лапках, плетя козни во снах и мечтах.

Так что успешное завершение очередной миссии – убийства… нет, как-то плохо звучит… устранение речного тролля – так лучше, дама праздновала в "Ржавой подкове", кабаке в ремесленном квартале Матогры. Сам город располагался на юге-востоке Империи, неподалеку от Ротаргадских гор – владений гномов, и Бескрайних равнин – родины карликов, и нет ничего удивительного, что в кабаке хватало как тех, так других.

Трактир, в целом, неплох. Пиво в меру кислое. Тараканы с потолка не сыплются в тарелку, как тополиный пух в начале лета. И готовят вполне съедобно! Одно раздражало – волынка. Поскольку львиная доля посетителей приходилась именно на гномов, чьим народным музыкальным инструментом и была волынка, то неудивительно, что этот противный, назойливый писк никак не умолкал! Откуда столько силы в легких бородатого музыканта? Непонятно! Он заканчивал одну мелодию, вливал в себя кружку пойла, и сразу начинал другую. Артисту вторили еще двое – скрипач и флейтист. И, чем громче разговаривали посетители, чтобы расслышать хоть что-то, тем громче играли музыканты, недовольные тем, что свои бренные беседы гости предпочитают высокому искусству.

– Эля! – хлопнула Талагия по стойке.

Корчмарь, самый типичный, как и большинство трактирщиков – средних лет, чуть полноват, с глазами, в которых светилась мудрость веков, что-то вроде "ну-ну… и таких видали", в застиранном фартуке, молча взял кружку, нацедил ее доверху, открыв краник бочки, и вернул посетительнице. Баронесса сделала глоток. Вот же собака! Как и любой представитель своей профессии, корчмарь талантливо налил половину пены! Впрочем, девушка слишком устала, сражаясь с троллем, и находилась в слишком хорошем расположении духа, чтобы устраивать склоку из-за такого пустяка. К тому же, платить она все равно не собиралась…

Что еще нравилось легату – в таких заведениях, средней руки, никто из мужчин не пытался показать свое превосходство над слабым полом. Указать ее место. Да, она была дамой, но она была дамой! Знатное происхождение выдавало себя с головой: тонкие черты лица, точеная фигурка, не обезображенная даже одеждой мужского фасона. Простолюдинка в ее возрасте давно бы располнела – как от тяжелой работы, так и от неоднократных родов. Да и кто позволит крестьянке или мещанке шастать с мечом на поясе?

Если кто-то там что-то себе и думал, то п