1

Краски сгущались несказанно быстро, народ толком ничего не успевал понять, а тем временем каждая страна одна за другой закрывали свои границы на ключ. Вновь обнаружился некий вирус, точнее группа вирусов, сплоченных всех вместе по функционалу, где каждый чётко и последовательно выполнял свою роль. Самые примитивные из них были ответственны в сферах воздушно-капельного распространения, подавления иммунитета и повышения темперы. Чуть позднее другие становились причинами для сухого кашля, для хаотичного беспокойства органов, что порой приводило медиков к откровенному помешательству. Еще один тайный элемент этой вирусной спайки вызывал в организме человека нарушения углеводного обмена, гипофиз кипел, инсулин лился рекой и как следствие, появлялось неутолимое чувство голода. Когда его выявили, спустя несколько недель легкого, едва настороженного карантина, то посчитали это финалом и начали вводить пациентам вакцину, которую с легкостью изобрели. И всё бы ничего, вроде, как и недуг побеждён, и грамоты, премии, торжественные приемы полетели и публичные лизоблюдства в СМИ тешили народ, но вскоре начали происходить странные вещи. В экспериментальной больнице, там, где впервые сделали инъекцию свежее изобретённой вакцины, случился инцидент с летальным исходом.

– Слушай, Степаныч, это обычный случай. Пациент умер от недостаточности. Да он был заражён этим вирусом, но пойми, у него и без этого там болезней целый букет был, пойми! – негромко говорил главврач экспериментальной больницы главному ревизору эпидемиологу, стоя в своем кабинете, который постепенно погружался в сумерки надвигающейся ночи.

– А ты меня пойми! Я просто обязан доложить! Это тебе не «ветрянка» какая-нибудь! Комитет знаешь, мне итак яйца сжимает каждый день, и я не хочу, чтобы это гребаное положение усугубилось! – вольно отвечал эпидемиолог своему другу и одногруппнику по институту.

Главврач устало, чуть ли не шоркая ногами прошел к столу, включил настольную лампу, тяжело рухнул в кресло и мучительно выдохнул.

– У меня весь персонал измучен, они уставшие как черти и вот когда настал момент вновь работать всем по графику с выходными, отсыпными, проходными, – протягивая, акцентировал слабым голосом Николай Николаевич, – ты требуешь, чтобы все сейчас оставались на своих рабочих местах до объявления результатов вскрытия и выводов лаборатории? Ты псих! – произнес он с дружеской иронией, но лениво повернув голову и глянув на застывшую фигуру стоящего в центре кабинета Павла Степановича, на его неуемный, томный взгляд, он сдал оборону, – ладно садись уже, а то встал тут как буй посреди кабинета.

Главврач нехотя потянулся к телефону, но внезапно сменил направление. Достал коньяк, пару рюмок и какие-то орешки.

– Давай уже звони! Чего резину тянешь?

– Да сейчас наберу, налью и наберу. Нам долго тут еще с тобой гутарить, до утра как минимум. Пока морг там разродится, пока лаборатория раскачается, а всё из-за твоей упёртости! – по-дружески недовольно бурчал Николаич. Он разлил коньяк и поднес рюмку ко рту. Зазвонил телефон. Несколько секунд поколебавшись, про себя отчаянно ругая упрямый и назойливый источник, нарушающий вечернюю тишину, он всё же сделал выбор, явно не в пользу требующего его абонента.

– А вдруг что-то важное? – с ехидным интересом спросил Степаныч, слегка откинувшись на спинку кресла, едва ощутивший мягкое тепло хорошего коньяка, что неторопливо грел его нутро, – или случилось чего?

– Ага, накаркай еще! – шутливо ругнулся друг, – на, займись лучше делом, а я пока обрадую свой персонал.

Он достал из стола небольшой посеребрённый поднос, взгромоздил на него будущую закуску и придвинул к нему. Пока тот расправлялся с лимоном, консервированным лососем, овощами, хлебом, маслом и сыром, Николай Николаевич тем временем безуспешно пытался дозвониться до врачей, своих подчиненных, но, ни до кого он дозвониться не мог, никто не снимал трубку. При этом он успевал безудержно ругать всех за канувшую в ночь дисциплину и одновременно с невероятной издёвкой рассказывать о своих фантазийных планах на тему рыбалки, отдыха, общения с близкими друзьями, коллегами и