Письмо Лермонтову

Уже два века пролетело,

Как появились Вы на свет.

Хоть на погосте Ваше тело —

В своих стихах живёт поэт.

Вы и сейчас на гребне моды.

Пред Вами меркнет Соломон,

У Вас учиться должен он.

Не будучи адептом оды,

Хочу отвесить Вам поклон.

О Ваших подвигах гусарских

Не ходит по земле молва,

Но в избах и чертогах царских

Слышны прекрасные слова:

– Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом…

Что он нашёл в краю чужом?

Ваш взор печальный ясноокий

Поведал некогда о том.

Скрипит мой «Паркер» по бумаге,

Но мне признать пришла пора,

Что лучшие на свете саги

Стекли с гусиного пера.

Устами юного поэта

Глаголет мудрость старика.

Она как море глубока.

Как жаль, что ходит с пистолетом

Судьбы зловещая рука.

Вся жизнь от края и до края

Короткий, словно выстрел звук.

Вы как пророк взошли, страдая,

Как на Голгофу – на Машук.

Стихи волшебные читая,

Я задаю вопрос один.

Что сотворил бы исполин,

Когда бы  рифмами играя,

Дожить удалось до седин?

На смерть поэта

Погиб поэт – невольник страсти,

Раб необузданной крови.

Потомок африканской масти,

Кудесник рифмы и любви.

Его стихи и мадригалы

Ласкали слух прекрасных дам,

А кавалеров протыкал он

Копьем нежданных эпиграмм.

Не всякий колкостям поэта

Готов без ропота внимать.

И часто пара пистолетов

Футляр стремилась покидать.

Эвтерпа вмиг осиротела,

Когда на хрупкий зимний наст

Легло безжизненное тело,

И крылья опустил Пегас.

В тот час мужей и жён прелестных

Невольно охватила грусть.

А что утратила словесность,

Не сразу осознала Русь.

Поэтами славна Россия.

И в сердце каждого из них

Неукротимая стихия,

И Пушкина волшебный стих.

Убийственная критика

Клим был похож на Пушкина как брат.

Не брил виски и одевался франтом.

Стихи и прозу написать бы рад.

Да, Бог не наделил его талантом.

О том, что Пушкин здесь гостил не раз,

Семейная легенда утверждала.

А был поэт известный ловелас,

Но предков осуждать нам не пристало.

За все грехи придётся отвечать.

Об этом постоянно пишут в книжках.

Лежит прелюбодейство как печать

На абиссинском облике парнишки.

Перебирая хлам на чердаке,

Нашёл там Клим старинные кораллы,

А с ними пачку писем в сундуке,

Обвязанные лентой обветшалой.

Корреспондент в тех письмах восхвалял

Его пра-пра-прабабку Генриетту.

Да, несомненно, этот мадригал

Принадлежал великому поэту.

Не замечая ижицу и ять,

Объединяя буквы эф и фиту,

Он стих решил в редакцию послать,

Мечтая стать известнейшим пиитом.

Вот, наконец, ему пришёл ответ

С рецензией известного поэта,

В которой тот дал дружеский совет:

– Читать побольше Пушкина и Фета.

Рекомендован Блок, Майков, Светлов.

Проведай он, чей опус критикует,

Нашёл бы критик много лестных слов,

И дал оценку несколько иную.

Бывают неудачные стихи

У самого почтенного поэта.

Но кто посмеет указать грехи,

Очей, не отводя, авторитету?

Достоин уваженья только тот,

Кто славит не заслуги, а таланты.

И знает, что возводит эшафот

Не юноше безвестному, а гранду.

В тумане рифм

«Ответ В. Маяковскому»

Забыли паспорт

вложить

в штанину.

Потёртый паспорт —

несчастной

планеты.

Жизнь заставляет

быть гражданином,

А совесть хочет,

чтоб был

поэтом.

Опутан я рифмами

как паутиной,

А солнце

будто

спешит за тучи.

С какими мыслями

по пути мне?

Каким словам

окажусь я

попутчик?

Любовь и ревность

как меч

и ножны,

Идут под руку

и в ногу

шагают.

Любить

без ревности —

это можно.

Как ревновать

без любви

не знаю.

Так же и мысли

в стихах

гнездятся.

Слово хватает

за сердце

спазмом.