Размышления по поводу. Как пролог

Кто вам сказал, что прежним мир не будет?

Что вирус вдруг изменит все вокруг?

Он шанс дает нам вспомнить, что мы – люди,

Что не болтун, а тот, кто рядом – друг.

Тот, кто поддержит. Тот, кто не осудит.

Что хлеб на стол приносит лишь работа —

До первого и до седьмого пота,

А не обман, не игры, не гульба.

Не деньги в горе лечат, а забота.

И то, что заслужил, – твоя судьба.

Что высший шик – быть искренне счастливым

Не от богатств, машин и льстивых слов.

Что ценность – это дети и любовь,

Твоя семья и твой родимый кров.

Все остальное – бликов переливы.

Что жизнь – Дар Божий, а не сора куча,

Что нужно поскорее разметать.

Что в ней порой приходится страдать

И нужно больше отдавать, чем брать,

Чтоб подвернулся твой счастливый случай.

Да, нам дано последнее знаменье,

Что наносное час пришел забыть,

Отринуть, как дурман, как наважденье,

Чтоб к нам вернулись строгость и терпенье,

Взаимное друг к другу уваженье.

Чтоб мир мог стать таким, каким он вечно был…

Больничное

«Заколдованному зверю – тишине…»

Заколдованному зверю – тишине

Шлю приветы и билеты на проезд,

Чтобы день ушедший о пришедшем дне —

Дне свершений – мне принес благую весть.

Сигаретными дымками потолок

Для игры любовной молча расчерчу…

Я бы был счастливым, если б только мог,

А до «мог бы» не хватает только чуть…

И зубами, что пока что не стучат,

Откупорю я бутылочку вина…

Звезды-звери и усталая свеча…

Ждущий я. И ты вот-вот прийти должна.

«Холодильник ворчит…»

Холодильник ворчит.

Он устал. Он сердит.

Сигарета потухла, момент улучив,

И ехидно лежит

На столе возле хлеба и чарки вина,

Среди крошек…

Извлекает большая лихая Луна

Свет из ножен…

А чернила бегут по спокойным листкам

Без причины…

Все когда-то изменится. Станет тоска

Не по чину…

Излечима…

Даже сердца телега не станет греметь

На бессчетных ухабах…

Будем женщинам гимны заслуженно петь,

А не бабам…

Будет все… И вода претворится в вино,

В хлеб – каменья,

На бумагу польется не свет ледяной —

Вдохновенье,

И Луна, словно мама, посмотрит в окно

С тихим благословеньем…

«Страстный ветер ветку к ветке клонит…»

Страстный ветер ветку к ветке клонит,

Жаждет видеть их переплетенье…

Полновластна ночь, как вор в законе,

И крадет сплетенных веток тени…

Ручеек к ручью и к чаше чаша —

Все к соединению стремится,

И любви беспечную поклажу

Мчит по миру сердце-колесница…

Облака разогнаны, как волки,

Сквозь «ночнушки» звезд лучи струятся,

Я на них смотрю в дверную щелку

На не знавшем женщины матраце…

Ночь со мной, и ветер рядом где-то,

И полны две чаши счастьем винным.

Нет тебя. И нет – по всем приметам,

А один я – меньше половины

Нас двоих и нашего слиянья —

Не телами только – всем, что живо…

Равнодушны тапочки. Желанье —

Безразличное – висит на двух зажимах…

Снега торопливая окрошка

На дворе до завтра остывает.

Ветер ветки гнет не понарошку,

А на зависть жалобным трамваям…

«Остроухое беспокойство…»

Остроухое беспокойство,

У порога свернувшись, сопит.

Остроумнейшее устройство

Тихо маятником шуршит…

Спят вповалку на вилках ложки,

У тарелок, стаканов – тишь.

Только ты – под щекой ладошка —

На кого-то во сне бухтишь.

Звезды светят, гоня зевоту,

И Лунища почти слепа.

Да и я – за своей работой —

Даже очень не прочь поспать.

Только кто же допишет сказку,

Чтобы завтра тебе прочесть

И увидеть в блестящих глазках

Светлой радости благовест?

Только кто же стишок допишет,

Если я заползу в постель,

Про искрящийся снег на крышах,

Про безудержную карусель?

Ты назавтра меня отругаешь,

Что опять очень поздно лег.

Успокоясь, совсем другая,

Убежишь в королевство строк.

Будешь плакать, смеяться, спорить,

Кулачками врачам грозить.

Я же – рядышком, в коридоре —

Буду нервно и быстро курить.

Буду ждать твоего приговора

Той ночи, что уже ушла,

Невниманья бояться, вздора,

Что – мол – плохи мои дела,

Что – мол – плохи мои принцессы,