Дом

Леонид Александрович Машинский

Тема дома, заметная во всех ранних песнях Макаревича, в юности меня прямо бесила; я пел наоборот, проклиная и мысленно уничтожая все возможные дома. Потом мне это аукнулось: домик мой в Подмосковье сгорел дотла. Меня и сейчас тошнит от буржуазной приверженности многих к загородным "дворцам" и огородам… Но – какое-то убежище человеку необходимо, нужна своя (пусть небольшая) территория и тишина – чтобы почувствовать Бога. И ещё: мы, выходцы из Африки, выживаем здесь, лишь благодаря отоплению и крыше. Стихи на "домашнюю" тему извлечены из первых 45-и "Белогорских циклов". На обложке – моё жилище в Белогорье.

Вращение

Переполнен, переполнен

Всеми о’бразами мира –

Уж к закату близок полдень,

Истрепала струны лира.

Плод созрел, ещё немного –

Потечёт невкусной жижей.

Откровенье эпилога

Всё отчётливей и ближе.

Жили-были, пили-ели,

Снова око одиноко.

В самом центре карусели

Мне досталась роль пророка.

Но загнулось время кругом

На колу, меня вертящем:

Сны и дни – не друг за другом –

Всё толпится в настоящем.

Что же раньше? Что важнее?

То, что ярче – то и свято?

Или – в беге есть идея?

Или – он за грех расплата?

Для чего вращенье это,

Где замкнулась вереница?

Мне бы хоть клочок сюжета –

Я бы знал, к чему стремиться!

Пестротою грозной мучим

Я, но всё ж не загнан в угол.

Снизу ноги, сверху тучи –

Значит я макушкой к дому.

01.09.10

Осень в лесу

Всё тише лес. И ветру – больше воли,

Он меж стволов гуляет кобелём.

Желтеют листья от холодной боли

И – в черенках – слабеют на излом.

В кустах не слышно хохота и брани –

Легло на воздух бремя птичьих стай

И небо еле держится на грани,

Чуть-чуть переливаясь через край.

И сердце растворяется в эфире,

И тело выдаёт на бис слезу…

Но чем врата возвышенного шире,

Тем нам любезней суета внизу.

В сырой траве стареют мухоморы,

Лисички стонет медная труба.

И звери малые – на страх покинув норы –

Идут поесть полезного гриба.

От осени – к теплу стремится всякий –

К себе подобным, к пище и к семье.

И только престарелые собаки

Уходят не спеша в небытие.

09.10.10

Рассуждение

У моего существования –

Сомнительные основания:

Квартирка, денежек чуть-чуть

И в бездну одинокий путь.

Но есть же люди и успешные,

Не все уж столь и многогрешные:

Побольше дом, побольше счёт,

И – вот беда! – один исход.

17.02.11

Реальность

Здесь ли я, здесь ли? На месте ли я?

В чьих я руках? Что за страшная сила?

Это любовь, как большая змея,

Сердце моё обняла и сдавила.

Не ускользнуть мне из этой петли –

Нет в ней разрыва и нет в ней изъяна.

Только во внутренней сонной дали –

Вольная воля и странные страны!

Я, восходя, покидаю кольцо;

Веером в тропах сознанье дробится.

На виражах я теряю лицо,

Но обретаю всё новые лица.

В небо ведущие, улицы злы,

Но только там веет ветер здоровый.

Вынужден я разрубить все узлы,

Чтоб насладиться реальностью новой!

Я вырываюсь, всплываю со дна,

Ощупью кверху ступени считаю.

Высь голубая отсюда видна,

Но надо мною – стена водяная.

Эта дорога ведёт по кривой,

Мечется, как всполошённая птица;

И не пойму я, смогу ли живой

Я из побега домой возвратиться!

15.03.11

Потворство страху

Свет погас, и страшно стало,

Пальцы сделались как лёд.

Страх в тебя вонзает жало,

Яд до сердца достаёт.

Плоть дрожит листом осины

На холодном ветерке.

Сердце стынет комом глины

В чьей-то каменной руке.

Неизбывною тоскою

Явь глядит в тебя сквозь тьму,

Но и сон – ничто иное

Как ничто и никчему.

Мысли без толку ветвятся,

Задевая провода.

Может, следует поддаться

Этой тяге в никуда?

Может, следует раскрыться,

Стать безличным ветерком?..

И тогда влетит как птица

Смерть в тебя как в новый дом.

31.10.11

Ночной паром

Ночной автобус рассекает лес,

А мы внутри пытаемся забыться.

И вот теряет тело смертный вес,

И яви растворяется граница.

Земля плывёт по небу, как паром,

Подобны ряске сгустки звёздной пыли,

И месяц нависает топором над всем,

Что мы когда-либо любили.

И ранний месяц склонен резать, брить

И отрубать ненужные детали,

И вряд ли уцелеет ныне нить

Надежды зацепиться на причале