Птица Фейга
Василий Гонзалес
Это рассказ про любовь еврейской девушки и русского парня. А еще про СССР, древних богов и очень умного кота. Содержит нецензурную брань.
Эта история началась, когда я и мои друзья решили пойти на дискотеку швейной фабрики. В тот момент началась моя личная история, моя осознанная, взрослая жизнь, моя личная биография. В маленьком городке, в городке моего детства жизни всех детей были примерно одинаково спланированы: рождение в роддоме, спустя некоторое время ясли, затем детский сад, школа. Я не стал исключением: благополучно родился, прошел через ясли, переболев рахитом, едва заметно изменившим мою осанку, окончил детский сад, поступил в школу и к моменту начала своей персональной, отличной от других, биографии проучился в ней больше девяти лет. И, хотя я был юн и иногда восторжен, я уже тогда понимал, что мои «друзья» мне вовсе не друзья, а не больше, чем случайные попутчики. Из книжек я знал, что такое настоящая дружба, и наши отношения вовсе не были похожи на отношения трех товарищей. Мы, все трое, учились в одном классе, в последнем, десятом классе обычной средней школы обычного провинциального городка недалеко от Минска. Для меня было очевидно, что после школы мы скорей всего никогда не встретимся: я планировал уехать из городка если не навсегда, то надолго. Во всяком случае, сразу после школы я был намерен уехать в Минск учиться в университете. А дальше у моих ног лежала вся планета.
Была осень 1987 года. Политические и социальные страсти, бушевавшие в столицах разрушающейся империи, почти не достигали городка моего детства. Мои ровесники в основном уже курили табак и пили самогон. Нравы строгостью не отличались: многие парни, а тем более, девушки, уже имели сексуальный опыт, это было нормой для забытого богом провинциального городка. Я же был белой вороной: не пил, не курил, активно занимался спортом, много читал, любил хорошую музыку. С такими данными шансов на секс у меня было немного: с одной стороны, девушки меня побаивались, как немного странного парня, с другой стороны, у меня были завышенные требования: тупой животный секс меня не привлекал, мне хотелось романтики, как в книжках. Тем не менее, на момент начала моей биографии мне было 16, и я очень хотел женщину. Поход на дискотеку швейной фабрики был задуман для того, чтобы, наконец, избавиться от девственности. В школе среди одноклассниц ловить было нечего, одноклассницы предпочитали встречаться с парнями постарше, и на нас смотрели, как на детей. На швейной же фабрике был шанс познакомиться со взрослыми, лет восемнадцати-девятнадцати, женщинами, знающими, как нам представлялось, толк в отношениях. План был безупречен в своей простоте: приходим, знакомимся, а дальше по обстоятельствам.
Вечер был холодный и дождливый. На проходной я, как самый высокий и плечистый, басом буркнул вахтеру: «На танцы…», и он пропустил нас через скрипучий турникет, мы прошли еще немного по улице до здания администрации фабрики. В актовом зале очень громко звучала ритмичная музыка, было почти совсем темно. Несколько тусклых разноцветных фонарей светили со сцены в потолок зала. Людей в зале было много, все двигались в такт музыке, лиц было не разобрать, силуэты едва угадывались. Угольки сигарет описывали причудливые траектории, иногда ненадолго освещая неровным оранжевым светом лица курящих, пока те затягивались. Все были в верхней одежде: актовый зал не отапливался. Пахло в зале сигаретным дымом, самогоном, мокрой одеждой, блевотиной, человеческим потом, грязными носками, дешевыми духами, и еще бог знает чем. Музыка ревела так, что себя не было слышно. Познакомиться с кем-то в такой ситуации было невозможно, а, как по мне, так и всякое желание пропало.
Мы вышли из зала, чтобы обсудить и скорректировать план. Я был готов признать поражение и уйти, не оглядываясь. Но друзья настояли на том, что нужно дождаться медленной песни и пригласить женщин на танец. Музыка будет играть чуть тише, и появится возможность познакомиться, поговорить и увести женщин с собой. Если это будут чужие женщины, то в зависимости от количества и состояния новых врагов,