Правда выбора
Егор Фомин
Сибирь XVII века, суровая земля, опасные люди и тяжелые нравы. Русский фронтир. Охотник Олонец, давно расстался с кровавым прошлым и пытается жить мирной жизнью. Однако вновь сталкивается с несправедливостью, и теряет все. В горе и отчаянии, он ищет правды.
Автор рекомендует,
насколько это покажется возможным,
не уделять сноскам сразу большого внимания,
а попытаться прочитать текст
лишь по необходимости обращаясь к пояснениям.
Правда выбора
В Енисейске Игнат Олонец пошел сразу на двор маковского приказчика Похабова[1 - Иван Иванович Похабов (ок. 1610 – 1667 или 1668) – историческое лицо. Сын боярский, енисейский казак, руководитель походов на Байкал и Забайкалье, обвинялся в грабеже, насилии и должностных преступлениях. Был приказчиком маковских и енисейских крестьян в 1649-52 годах]. Того не было дома, и дворовые холопы велели зайти много позже. Однако Игнат сел тут же, на завалинке у дворовых ворот и недвижно стал ждать.
Ждать пришлось долго – весь день сын боярский[2 - Сын боярский – звание и сословие служилых людей. В Сибири в отличие от европейской части Русского царства в «сыны боярские» верстали и людей неблагородного происхождения] Иван Похабов провел у воеводы[3 - Воеводы в XVII в. руководили сибирскими городами, осуществляя не столько военную, сколько административную и судебную функцию власти. Часто чувствовали себя царями на вверенных территориях и злоупотребляли без меры.]. На свой двор он шел важный и довольный, хотя воевода и не усадил его к вечерней трапезе, но все ж уважил дельным разговором. Все шло к тому, что положение Ивана Ивановича снова должно было круто поменяться. Он и сейчас уже в крытом узорчатой камкой[4 - Камка (дамаст) – шелковая ткань с узорчатым рисунком.] кафтане, в парчовом колпаке, с шитым серебром поясом смотрелся настоящим боярином. А в мыслях видел себя уже воеводой, царским стольником, не меньше.
Игната у ворот он даже и не заметил сразу. Пропахший топью и прелой ровдугой[5 - Ровдуга – замша из шкуры лося или оленя.], в испачканных болотом чулках-ноговицах и чирках[6 - Чирки – традиционная обувь кетов.], в платке, завязанном под подбородком на остяцкий[7 - Остяки – название ряда разных сибирских народностей. В данном случае – кетов. Кеты жили (и живут сейчас) в основном по левому берегу Енисея и в верховьях реки Кети.] обычай, проситель показался приказчику приблудным инородцем[8 - Инородцы, также иноземцы, иноверцы – общее название для местных народов, употреблявшееся русскими. Обыкновенно применялось к таежным жителям. Татар, калмыков, киргизов порой разделяли, но иногда называли собирательно «татары».]. Даже распахнутая сермяга[9 - Сермяга – летняя суконная верхняя одежда на застежках. Короткая с узкими рукавами. Может считаться более дешевой разновидностью кафтана.] казалась похожей на халат-котлям[10 - Котлям – традиционная легкая верхняя одежда кетов из сукна.], а не на русское платье.
Увидев, что приказчик сейчас пройдет в ворота, Игнат вскочил и торопливо шагнул наперерез, срывая платок, чтобы обнажить голову.
– Здрав будь, сын боярский Иван Иванович! – глухо выдохнул он, кланяясь в пояс.
Оружный холоп, сопровождавший Похабова, дернулся, схватился за саблю, выдвинулся вперед, готовый закрыть хозяина от опасности. Однако приказчик ткнул его рукоятью плети в плечо, давая знак отойти. Плетиво он держал подобранным в кулак к черенку, но все же плеть не была уже на обыкновенном месте за поясом, а значит и сам Похабов был готов к неожиданности.
– Прими челобитную от сироты государевой, Игнашки Олонца сына Степанова! – продолжил Игнат так тяжело, как будто до того не говорил верных полгода.
Похабов остановился, с удивлением оглядел просителя с головы до ног.
– Игнашка… Олонец… Ты что ли тот крещеный, что на дочери остяцкого князца[11 - Князец – глава или лидер рода или нескольких родов, племени.] женат, добывает соболя, да не в наживу, а вместо ясака[12 - Ясак – главный и часто единственный налог, которым царская администрация облагала местные народы. Собирался соболем и другими ценными видами пушнины. Не имел единой установленной законода