Дар Кроуги

Анна Пушкина

Всё, о чем мечтала Амидера, – это вырваться из заточения отца, чтобы, как все уважающие себя одаренные, обучаться своей магии. Последней каплей стала новость о решении отца выдать ее замуж. Единственно верное решение, конечно, бежать. Бежать в соседнее княжество, где правит сильнейший маг Рагонг Кроуги. И, скорее всего, их знакомство принесло бы обоим возможность жить долго и счастливо, если бы не война. Люди поплатятся за свое высокомерие так же, как орки, демоны, оборотни, дворфы и гномы. Четырехдневная война, как назовут ее те, кто останется в живых, уравняет их всех. Вряд ли кто-то мог предположить, что мир станет таким, как сейчас: могучие оборотни от голода будут лазать по помойкам, а справедливые орки предавать друг друга. По соседству с людьми живут демоны, потому что им больше негде ютиться. Светлых эльфов ждет истребление, а темные эльфы… Хотя, пожалуй, они единственные, кто всё это заслужил. Ведь именно они накликали на всех беду.

Предисловие

Через две зимы после четырехдневной войны

Потрескивание еловых веток в костре – единственный звук в этих непроходимых дебрях, которые за несколько лет заросли бурьяном. Раньше тут пролегал торговый путь, по которому проезжали груженые караваны и повозки путешественников или паломников. Сейчас, здесь проходила магическая граница, и все живое, ощущая опасную магию, старалось убраться отсюда подальше. Граница, которую, мы, оставшиеся в живых вынужденно провели после войны и охраняем последние несколько лет от тварей бездны, поедающих все на своем пути. Что там, за границей, лучше не знать.

Огромная Людея больше не состоит из пяти княжеств, как раньше. После четырехдневной войны нам пришлось ютиться на территории бывшего княжества Самогета – части княжества Монахана и болотах Каймаль, территории драгонов. Вот и все, что осталось от ранее великих народов. Орки отбили половину своей территории, но даже сейчас не хотят объединять с нами усилия. Остальные княжества Людеи, леса Трундас, горный хребет Баэрдаль, пустыня Излимор и все территории эльфов теперь принадлежат отступникам. Тем самым, которые неустанно посылают сюда своих тварей в надежде уничтожить последний оплот оставшихся в живых. И может быть, им это удалось бы, да только отступать нам больше некуда, поэтому деремся мы с невиданным остервенением.

Люблю звуки костра, они незаметно уносят меня в собственные мысли, и там, на грани между сном и явью, ко мне каждый раз приходит одно и то же воспоминание. Я вижу, как Рагонг зажигает руну, шепчет заклинание и смотрит на меня, я кричу ему через все поле, показывая на отряд демонов, летящих в его сторону. Он меня слышит, я знаю, но, не отвлекаясь, продолжает повторять заклинание. Вокруг вспыхивают и гаснут всплески чужой магии, воины падают, умирают, я чувствую – нам не выстоять в этой битве. Демоны почти настигли его, он даже не пытается защищаться, хотя в нем еще много силы, это я тоже чувствую. На бегу швыряю заклинания в демонов, все, что приходит в голову, но это не помогает, их слишком много, а я уже очень слаба. Добежать до него не успеваю, потому что он заканчивает свое заклинание, и созданный им портал уносит меня с поля битвы. Я пытаюсь сопротивляться, не хочу покидать его, но магия Рагонга не оставляет мне шанса. Последнее, что я вижу, – куча демонов пикирует на него, и Рагонг падает. Я вижу кровь, его кровь.

Прихожу в себя от стука черепов на поясе Виры. По привычке сразу кидаю взгляд на свое левое запястье. Рисунок еле виден, как будто выцвел, но все-таки виден, а значит, он жив, главное – Рагонг все еще жив.

Черепа на поясе бьются друг о дружку при ее ходьбе. Много раз просила Виру снять эту гадость. Каждый раз она отвечает, что не снимает ради меня, что это поможет мне перестать быть такой неженкой. Конечно, до ее воинственности мне далеко – все же она орк, к тому же шаманка, не брезгающая всякими, иногда довольно неприятными, приемами. Но называть меня неженкой это просто смешно. Я уже давно перестала быть ею: я потеряла счет убитым мною, провела много долгих ночей на границе, прячась в грязи, как животное. Неженки не обыскивают