Война началась

(1941, Ленинград – Николо-Полома)

Двадцать второе июня

Мама больна, сердце. Она в городе. Папа с ней. Мы на даче, в деревне, на Карельском перешейке, с няней и тетей Таней. В субботу папа приехал, и мы договорились рано утром пойти в лес. Выбрались действительно очень рано. Зашли в какое-то особенное болото, нетронутое, красоты необычайной. Кочки, из них фонтаном – трава. А между кочками – мелкая прозрачнейшая вода.

«Остановитесь, приглядитесь к жизни этой воды», – говорит папа. И действительно, там своя жизнь. Плавунцы мощными взмахами своих весел то ныряют вниз, то всплывают, выставив брюшко. Как мошки, толпятся дафнии. Стайками проплывают маленькие рыбки. Представляешь себе, что это – огромный прекрасный мир. Водомерки бегают по крыше этого мира, голубые сверкающие стрекозы носятся над ним.

Солнце все выше, его свет пронизывает лесные дебри. Становится жарко. Пора домой. Вышли на тропинку. Вот и деревня. Выходим на площадь. Народ толпится у репродукторов.

– Что случилось?

– Война!

Как странно – ведь еще две недели назад газеты писали о «концентрации немецких войск». В газете «Известия» писали: перебежчики (кто это?) говорили, что готовится нападение. На следующий день в той же газете было опровержение ТАСС. Все думали, все знали, все были уверены, что когда-то будет война. Но как-то не верилось, что и вправду. Что так скоро. Вот и мы – в начале июня спокойненько поехали на дачу…

И вдруг – война! Что же это? Бомбили спящий Киев. Какой ужас! А мы на даче. И где? Недалеко от границы. Что же теперь будет? Почему тогда опровержения? Наше лучшее в мире правительство – опять врет? Или ничего не знает?

Большой обман

Когда я догадалась, что нельзя верить газетам? Первый раз это случилось еще в Изюме, в 1937 году, когда шли судебные процессы над «врагами народа». Мне было уже одиннадцать лет, я читала газеты. Видно было сразу, что там все – вранье. Такое вранье, что почти смешно. И в то же время ужасно.

Я особенно запомнила случай с битым стеклом. Кого-то, не помню, обвинили в том, что он подсыпал битое стекло в сливочное масло! Чтобы погубить побольше людей… Я пыталась представить себе, как это было. Как взрослый, серьезный дяденька, с портфелем, крадется на молокозавод. А в портфеле у него – битое стекло. Подходит он к складу – там же сторож… Ну ладно, сторож может задремать или отойти на минутку. Но ведь замок! Тогда этот важный дяденька в шляпе достает из кармана – что? отмычку? Откуда у него отмычка, они же в магазинах не продаются?..

Ну ладно. Открывает замок. Вот масло. Я знаю – оно в больших картонных коробках, килограммов на десять. На складе холодно, масло твердое. Ну и как он будет запихивать эти осколки в твердое масло? И как потом это твердое масло перемешать? На складе темно. Он торопится, оглядывается – а вдруг сторож? И как коробку картонную опять закрыть, чтоб было незаметно?

А главное – заче-е-ем??? Ясно, что этого не было. Что это – вранье!.. Но что самое удивительное – подсудимые соглашались со всем тем бредом, в котором их обвиняли. Почему? Понять невозможно.

Вечером родители тоже читали газеты. Мама сказала: «Таня, ты читала? Не понимаю, зачем они это делали?»

Мама поверила?

Врать нехорошо

Потом время прошло, все это как-то не то чтоб забылось, но не вспоминалось. И вот опять в газетах началось вранье.

Три больших обмана:

«Дружба» с фашистом Гитлером. Ничего себе друг! Мы еще в детском саду знали про этого фашиста, кто он такой! Так что, нас уже тогда обманывали, что он враг? Или теперь обманывают, что он – друг?

«Финны стреляли по Ленинграду». И из-за этого, якобы, началась война с Финляндией. Вранье для идиотов! Мы же тут живем, в Ленинграде, мы же знаем – не было никаких выстрелов!

«ТАСС уполномочен заявить, что Германия вовсе не собирается на нас нападать». Откуда этот ТАСС знает, что немцы собираются делать или не делать? И что значит «уполномочен заявить»? Кто его уполномочил? А само правительство почему не говорит ничего? «ТАСС заявил» – а через три дня война началась. Опять вранье? А главное – заче-е-ем?

Были, наверно, и другие обманы, мы не знали. Но эти три –