Глава 1

…В этот раз Люси и Глеб забрались на сеновал Орловых.

Жаркие дневные часы, Анютка – с Бабушкой Валей и Альберто, Даниель спит в гамачке под присмотром деда.

Вечером – выпускной, школьное поле готовят к празднику, даже сюда долетают звуки музыки.

Люси постанывала от наслаждения. Супруги почти утонули в нежных стеблях сухой травы. Аромат пьянил юную женщину сильнее вина и наркотиков, покалывание стебельков возбуждало неимоверно.

Люси боялась, что Олег Петрович там, внизу, услышит её голос, она старалась придерживать дыхание, и от этого голова кружилась ещё сильнее…

Одурманенная ощущениями, oна не сразу осознала, что случилось.

Bзглянула на мужа. Он отвёл глаза и буквально исчез.

Женщина села, потрясла головой, словно просыпаясь.

«Опять!» сообразила она, покусывая свои тонкие, словно змейки, губы. «Ох, дурачок, ведь переживать будет.»

Она подползла на четвереньках к краю площадки и заглянула в щёлку, вниз.

Да, Глеб сидел на приступочке у входа, уже полностью одетый, и курил.

«Ой, только бы не напился!» промелькнуло в её голове.

Женщина хотела было тоже спуститься, но услышала голос своей свекрови и притихла.

– Ты чего, Глебка? – Бабка торопливо поставив ведро на землю, села рядом с сыном.

– А Анютка где? – спросил он вместо ответа.

Люси Гонзалес не могла расслышать слов, но от звука его глубокого, слегка хрипловатого голоса, она снова зажмурилась, словно кошка, которую гладят.

– Дык на речке ж. – напомнила Валентина Макаровна. – А ты чего ж сидишь, а не собираешься? Я вон тожа пойду. Как Альберка с Нюркой возвернуться, так мы и. Что? Не хочешь, чтобы Люська шла? Она ж у нас героя, да и Юрка приедет. Его сеструха, Алька, говорит, что Оленька его буквально выгнала из больницы-то.

– А вам самим-то не боязно? – Глеб ухмыльнулся. – После прошлогоднего-то?

– Нет, – старуха ответила твёрдо. – Это моя деревня. Что бы не случилось, судьба у нас здесь общая. Разделю.

– Ах, мамка! – Орлов-младший обнял пожилую женщину. – Если уж дочек своих не слушаетесь, что вам мои просьбы да предложения…

– Да нет, сыночек, не начинай. – Она всхлипнула. -только не говори, сколько мне осталось тут прожить- сама чую, что не долго. И ты правда душеньку мою отнесёшь?

– Правда. – Ангел Смерти тоже чувствовал слёзы в глазах.

– Ну и ладысь. – Бабка нежно погладила его щёки. – Да полно, сыночек! Пойди, одевайся… Удержишься не выпить-то?

– Не знаю, – признался он. – Если я пообещаю и не сдержу слово, я обязан буду покинуть это тело в течении суток.

– Ну и не обещай! – прошептала бабка, вытирая глаз уголком косынки. – Пусть пьяный да злобный, пусть хворый, ты сынок мой, кровинушка родная. А душа-то у тебя ангельская, я знаю.

Она поднялась.

– Пойду тоже прихорашиваться. – Валентина Макаровна улыбнулась. – Пущай видят, кака у тебя мамка красавица!

Он рассмеялся и, вскочив, снова обнял женщину, но уже совсем по другому.

– Дык для энтого и прихорашиваться не надо! – прошептал он ей.

* * * * *

Подождав, пока свекровь и муж уйдут, Люси Гонзалес тоже спустилась с сеновала во дворик.

Она сразу же завернула за угол, к сараю, где оставила спящего сына под присмотром дед, и увидела ПУСТОЙ гамачок.

У неё остановилось сердце от ужаса, но женщина тут же облегчённо вздохнула.

Олег Петрович сидел на брёвнышке, возле стенки, а Даниель возил машинкой по земле, что-то рассказывая Орлову-старшему. Люси осторожно приблизилась.

Мальчик покосился на неё и переполз поближе к деду.

Тогда Гонзалес подошла и тоже села рядом с Олегом Петровичем.

– Видшишь! -тот ласково обратился к мальчику. – Мамка пришла! Сломается машинка- мамка починит! Мамка твоя всё может!

Дэн внимательно смотрел на Люси, а та просто растворилась в ощущении счастья.

Кошачьи глазки, не по-детски длинный нос с уже чётко заметной горбинкой, непослушные жёсткие волосы… Женщине казалось она смотрится в зеркало.

«А ведь он загорел!» отметила она с восхищением. «Вон, даже румянец… Ой, не диатез ли опять…»

И вдруг малыш улыбнулся. Растянул тонкий ротик, словно лягушонок, от уха до уха. Она еле сдержала слёзы.

«««Уродец «»… На каждый роток не накинешь платок…»

Даниель, имит