Из воспоминаний старого эриванца. 1832-1839 гг.

Аполлинарий Фомич Рукевич

В воспоминаниях генерал-лейтенанта Русской Императорской армии рассказывается о его жизненном пути, приведшим юнца – участника польского восстания 1830–1831 годов на Кавказ в ряды славного Эриванского полка…

Многие на Кавказе до сих пор еще помнят Аполлинария Фомича Рукевича, служившего здесь в войсках беспрерывно от начала тридцатых до конца восьмидесятых годов прошлого столетия и умершего в чине генерал-лейтенанта более двадцати лет тому назад.

Аполлинарий Рукевич

Из воспоминаний старого эриванца. 1832–1839 гг

© Составление А.В. Елинский, 2009

© Издательство «Сатисъ», составление оригинал-макет, 2009

Предисловие

В воспоминаниях Генерал-лейтенанта Русской Императорской армии рассказывается о его жизненном пути, приведшим юнца— участника польского восстания 1830–1831 годов на Кавказ в ряды славного Эриванского полка…

Многие на Кавказе до сих пор еще помнят моего отца, Аполлинария Фомича Рукевича, служившего здесь в войсках беспрерывно от начала тридцатых до конца восьмидесятых годов прошлого столетия и умершего в чине генерал-лейтенанта более двадцати лет тому назад.

В оформлении обложки использован фрагмент картины И. К. Айвазовского «Десант в долине Субаши»

По настоянию близких лиц, он начал писать свои воспоминания об этой героической эпохе, но, к сожалению, не докончил их. Однако почти законченный период пребывания солдатом представляет некоторый исторический интерес, главным образом с бытовой стороны. Мне он завещал редактировать и издать их, «если кто поинтересуется давним прошлым старого инвалида».

Редакционная моя работа заключалась лишь в сглаживании шероховатостей, неизбежных при черновых набросках, и в очень немногих добавлениях, почерпнутых из дальнейших отрывочных заметок отца или известных в нашей семье по его рассказам. Впрочем, эти добавления не касаются сущности описываемых событий, а лишь дополняют их.

Михаил Рукевич.

I

Наш род. – Переезд семьи на Волынь. – Мое участие в польском восстании. – 1831 год. – Пан пробощ. – 13-е июня. – Критический момент. – Плен. – Полевой суд. – Помилование. – Ссылка на Кавказ. – Поход через Россию. – На Дону. – Дарьяльское ущелье. – Грандиозный обвал. – Приход в Тифлис. – Мое назначение в Эриванский карабинерный полк.

Род наш принадлежал к литовскому дворянству Гродненской губернии, где некогда мой прадед был «кастеляном», т. е. губернатором. Один из моих дядей, Михаил Рукевич, был по политическим делам сослан в Сибирь и сидел в том же каземате, в котором был потом заключен декабрист барон Розен (см. его записки). Впрочем, нужно сознаться, что я никогда не интересовался своей генеалогией.

Матушка моя, необычайно кроткая женщина, из литовского рода Адамовичей (Лидского уезда), была очень хорошо образована и даже знала медицину. У одного из моих старших братьев должны храниться латинские медицинские книги с собственноручными пометками нашей матушки. Кроме того, она хорошо знала новые языки и свои знания передала нам, сыновьям. Я пятнадцати лет уже свободно говорил по-французски, по-немецки и, что считалось редкостью в то время, по-русски. Знание русского мне впоследствии очень пригодилось, но два первых языка при отсутствии практики я забыл довольно скоро.

Польское восстание 1830–1831 г. г

Семья наша, когда-то довольно богатая, в период наполеоновских войн разорилась, и отцу моему, майору польских войск, пришлось бросить службу и перекочевать на Волынь, где на приданое жены он предпринял разного рода операции с конскими заводами. Окончательный крах довершился после одного пожара, уничтожившего все конюшни и лучших маток. Матушка безропотно перенесла удар, но он же ее и подкосил: скоро она скончалась на моих руках. Отец, определив двух старших сыновей на русскую государственную службу (старший брат, Эмилиан, служил где-то в Житомире, а средний, Эдмунд, был офицером в 51-м егерском пехотном полку; впоследствии он перевелся в лесное ведомство и служил в Воронеже, где и умер недавно), поселился со мной, младшим сыном, в с. Сельце Ковельского повета, заведуя имением дальнего своего родст