Диаваль

Кретова Варвара

Его звали Виктором. С самого детства он стремился стать художником. Получалось сначала неплохо, а потом уж и совсем хорошо. Художественные школы и вера родителей делали своё дело. Картины получались странные – ломаные, пугающие и манящие.

Его звали Виктором. С самого детства он стремился стать художником. Получалось сначала неплохо, а потом уж и совсем хорошо. Художественные школы и вера родителей делали своё дело. Картины получались странные – ломаные, пугающие и манящие, но всегда привлекали взоры людей. Виктор рисовал яркие и не похожие друг на друга пейзажи. Умел подмечать то, что не видели другие. Особенно он любил рисовать море…

Обучение в известном вузе прошло быстро и с пользой. Виктора уважали педагоги, курсанты. Говорили, что он сильный человек, готовый на многое для достижения целей.

– Да ты наш доморощенный Пикассо! – говорил Тим, единственный друг, которого Виктор успел нажить за годы обучения. – Ты смотри, пиши, как ты там. Я скучать буду, а Агния вообще с ума сойдёт от волнения.

Агния была младшая сестра Тима. В ней уже зародилось робкое и пылкое чувство, что греет сердца юных красавиц. Сейчас от замечания брата девушка немного покраснела и посмотрела в пол. Виктор ободряюще ей улыбнулся.

– Конечно, напишу, – заверил друзей и бодро пошёл навстречу размеренному и тихому будущему. Оно ждало его на забытом всеми ветрами островке, где когда-то жил его ныне покойный дед.

Этот обмытый морем кусочек суши привлёк Виктора своими пейзажами. Народу там жило не много, мешать художественному порыву никто не станет.

На остров Хэлл летел единственный самолёт, и то с несколькими пересадками. Виктор был готов наслаждаться всем – начиная от вида облаков и заканчивая ядерным вкусом лимонных леденцов, по-быстрому купленных в маленьком аэропорту их города. Всё вызывало в молодом художнике интерес и образ для нового рисунка. Как-то ему показалось, что кто-то смотрит ему в спину. Виктор обернулся и встретился взглядом с красивым юношей чуть помладше себя.

Хэлл, как было сказано ранее, был маленьким островком, откуда ехала молодёжь, едва молоко на губах обсыхало. Люди отправлялись в город за перспективами, которых сложно было сыскать тут. На острове оставались старички или же совсем маленькие ребятишки. Те, кого не так тянуло к благам цивилизации.

Дом дедушки ничем не отличался от остальных каменных жителей островка. Серенький и старый, он пережил Вторую Мировую Войну со всеми её разрухами. Виктор подумал, что дом этот отлично подходил его деду. Внутри он оказался мрачным и необжитым, словно сюда долгое время не ступала нога человека. Тут юноше впервые стало немного жутко. Он никогда не был особенно близок со стариком, хотя и унаследовал у него пристрастие к художеству, но его смерть не могла не вызвать чувство холодящей кожу пустоты. Дедушка покончил с собой при неизвестных обстоятельствах. Застрелился прямо на пороге этого дома. Наверное, виной всему была пережитая в детстве война, стрессы и голод. При мысли о последнем почему-то вспомнился тот парень в самолёте. Взгляд у него такой. Жадный, голодный, мрачный.

Виктор быстро отбросил странный образ, решив, что повторять судьбу деда не собирается, ровно как и предаваться мрачным мыслям. Первым делом он пошёл знакомиться с соседями, не собираясь жить тут особняком.

Соседи оказались простой супружеской парой с маленьким сынишкой по имени Саня. Отец семейства, Николай Бурятов или просто Дядя Коля, был фермером, в чём ему помогала и жена.

– О, так ты внучок старика Валентина? Помним такого. Всегда такой приветливый был, людям помогал, когда просили. Вон, с сынишкой нашим сидел, когда мы совсем уж зарабатывались. А потом…изменился он.

–Как? – Виктор слушал, забыв о пирожках , которые ему предложили отведать.