Вступление

Это сборник сказок-крошек, в каждой из которых не больше ста слов (а иногда и гораздо меньше). Каждая из них посвящена одной из тридцати трёх букв нашего алфавита.

В тридцати сказках каждое слово текста начинается с выбранной буквы (этот известный жанр можно назвать алфавитной историей).

Для трёх неначальных букв, с которыми такой вид литературной акробатики не проходит (Ъ, Ы и Ь), правила немного другие. Для мягкого знака использованы только слова, которые кончаются на него, а для двух других букв – слова, в которых буква просто присутствует.

Автор старался, чтобы, чтобы сказочки были не только озорными по содержанию (озорство для алфавитных историй вполне естественно), но и оставались именно литературными историями – сказочными или полусказочными.

Алфавитные истории как жанр имеют своё заметное значение для восприятия возможностей языка. Он помогает развивать практическое внимание к богатству языка, к законам превращения группы слов в осмысленную фразу, к пониманию роли различных частей речи. Хорош этот жанр и той игровой, юмористической тональностью, которую задаёт необходимость связывать слова в текст вне стандартизированных словосочетаний. Ведь привычные клише не выдерживают ограничений, установленных использованием слов, начинающихся с одинаковой буквы.

Трудность сочинения алфавитных историй существенно варьируется в зависимости от выбора буквы, с которой должны начинаться слова. Есть буквы, открывающие весьма широкие возможности, а другие требуют больших, порою и в самом деле акробатических усилий.

Можно условно ранжировать тридцать букв алфавита по их потенциальной плодотворности для таких текстов. Вот этот оценочный порядок:

П С О В К Н Р З М Б Д Т А Г У И Л Ф Ш Э Х Ч Ж Ц Я Е Щ Ю Й Ё.

Чтобы проиллюстрировать потенциал первых букв в этом ряду, можно упомянуть писателя Николая Культяпова из Нижнего Новгорода, написавший повесть «Ольгин остров» (16 тысяч слов на букву О). А потом последовал роман «Приключения пехотинца Павла Петрова», где использовано 86 тысяч слов на букву П. Вполне возможно, что следующая аналогичная книга будет на букву С.

Впрочем, в этом сборнике читателя ждут не повести и романы, а всего лишь сказки-крошки, исполненные в жанре алфавитных историй.

Академический антагонизм

Азартный академик аппетитно агитировал астрофизиков атаковать астероиды античастицами. Астрофизики апатично абстрагировались.

Академик агрессивно аргументировал. Астрофизики анализировали аргументы, ахали:

– Ампутация астероидов аморальна! Аннигиляция активизирует армагеддон!.. Ахинея! Абсурдно авансировать авантюру!

Ага… Администрация аварийно аннулировала анекдотичные ассигнования академику.

Астрофизики аплодировали.

Бережёный Боренька

Беспокойная бабушка боготворила Бореньку, баловала, берегла. Бабушка будила Бореньку без будильника, брызгала благовониями, бомбардировала бесподобными блюдами…

Бабушка боялась Боренькиных болезней, бедствий. Благословляла беречься бедовых бродяг, бойких бабёнок, блестящих бесстыдных барышень-блондинок, бандитов, бомжей, бездельников.

Бедный Борис Богданович боялся беспокоить бабушку-берегиню, был безропотным, бесстрастным, благополучным, безликим…

Бытовал.

Военные впечатления

Военачальник Вениамин Витиеватов воевал воображаемо. Виртуально верховодил всамделишными войсками.

Внезапно внеплановые враги ворвались внутрь верховного ведомства:

– Выходи!..

Витиеватова везли в вертолёте вечность…

Выгрузили. Выдали винтовку:

– Воюй!..

Вечером воина вернули в верховное ведомство.

– Внимание! Всем войскам велено возвращаться. Воевать вредно! – высказался впечатлённый воевода.

Гальваническое грядущее

Гальванизатор Гогегель гуманизировал гальванизацию. Гремя гальванометром, говаривал:

– Гальванизация гнушается гипнозом. Гуманно глушит гнев, губит грязь, грубость, глупость. Гальванизация гармонизирует, генерит гениальность…

Гжельский губернатор горячился:

– Гальванизируй гжельских граждан, гениальный Гогегель, гуманизируй, гармонизируй. Гарантируй грядущее Гжеля – гнезда гениальности!..

Гжель гудел.

– Годится, – гуторили граждане. – Готовимся гордиться гениал