«СНЕГОПАД В СТИЛЕ МОДЕРН»
(стихи, верлибры, 2020)
Даше
рысь моего сердца…
«река любуется мостом, лежа на спине…»
река любуется мостом, лежа на спине,
как небо – Нотр Дам де Пари.
врожденное плоскостопие мысли, волны.
твой домик возле железнодорожных путей —
похож на енота с усам-проводами, а в глазах —
занавесочки и голубизна вечернего экрана.
а жизнь – как течение,
жизнь – как чтение на планшете в рабочее время:
все самое интересное приходится прятать от начальника,
откладывать на потом, наслаждаться исподтишка.
всюду торчат соглядатаи,
надсмотрщики с песьими мордами,
доброжелательные палачи.
свобода – меч короля Артура;
ну вот, ты вырвал его из камня,
едва не вывихнул запястье,
но что делать с королевской свободой?
съесть, выпить, поцеловать?
а рябина на лету тигром из оранжевых бусин
бросается сквозь огненное кольцо заката,
отраженного от стекла вагона.
нечто прячется между секундами —
это микробы наивысшей формы жизни.
«ты лежишь в гамаке…»
ты лежишь в гамаке
под сенью двух витражных соборов,
небо сыплется голубыми квадратами пепла;
всем своим загорелым телом ты фантазируешь себя
лакированным детенышем виолончели:
вот здесь и здесь пройдут красные нервы,
пролягут тугие струны;
а тени ветвей задумчивыми пальцами
перебирают твое меняющееся в светотени лицо,
змеящиеся локоны…
и в глазах пульсируют серые миндалины неба,
нечто недоброе, инопланетное рвется наружу.
так противопехотная мина в лесу —
со времен второй мировой,
устала лежать, ржаветь годами в сырой земле,
под густой травой. и ждать шагов,
его шагов.
ты устала ждать любви. оттолкнувшись ногой
от ствола яблони (сняла босоножки),
раскачиваешь небо целиком – тушу синего быка
на солнечном вертеле,
а тени листвы шаманят над твоим лицом,
так дети изображают чародеев,
гаррипотеров, колдунов —
сетчатая магия тишины и серые глаза
замедленного действия…
«так лиса на воротнике пальто…»
так лиса на воротнике пальто
чувствует белое горло:
родинка, бьется синяя жилка.
что за мука и сладость
быть рядом с мечтой. вот-вот.
пусть пусты глазницы
и шершавая рыжая пасть мягка,
как обувная стелька,
а сгнившие на две трети уши
ничего не слышат. но запах шеи, артерии.
как арфа – всего одну музыкальную жилу
перегрызть,
всего одну жизнь пережить.
все мои несбывшиеся мечты – черные лисицы —
бродят вокруг большого дома
с молочными колоннами,
становятся на задние лапы
и заглядывают в окна веранды, шевелят ноздрями.
птенчик, выходи.
«у нее внутри работает кондиционер…»
у нее внутри работает кондиционер.
едва слышно. щелчки,
что-то переключается при улыбке,
даже когда обнимаемся и я целую, внутри —
под блузкой и атласной кожей,
как подснежники сквозь фольгу,
пробиваются слепые ростки.
сквозь внутренний снег, который и свет.
зрачки покрыты инеем,
как своды прозрачных пещер рисунками.
это я выдумываю, конечно, но ее слова
приятно остужают: так в жару
переворачиваешь подушку —
приятной прохладцей к затылку. почему же она
исподволь влюбляется в меня,
как морозильная камера в пачку пельменей?
лежит второй год, пережила семь разморозок.
осколок Снежной Королевы
со вкусом курятины,
с ароматом подснежников.
«прямо по курсу – незнакомая планета…»
прямо по курсу – незнакомая планета
в летнем голубом платье.
тонированная статуя в бумаге.
ее серые глаза:
она впустила мой взгляд в серые пещеры,
а я, сам не ожидая, ворвался в них
трепещущей стаей нетопырей.
этот миг вобрал в себя невозможное —
я выиграл в лотерею разводных мостов.
летящая пуля зависла над моей головой
и спросила:
«можно?»
первое сентября
в просторном, чистеньком классе самка учителя
щелкала фамилии на белой простыне потолка,
а дети пульсировали, подрагивали, как поплавки.
безнадежно живые глаза
тихо выкрикивали поэмы детства —
потерянные одиссеи для человечества.
не было ни одного учителя, которого я любил,
класс не отторга