Письмо к потомкам

Франческо Петрарка

Искусство и действительность

Франческо Петрарка – создатель европейской лирики, впервые обосновавший значение поэта как самобытного мыслителя. В данном издании представлены главные философские труды Петрарки «Письмо к потомкам» и «Книга бесед о презрении к миру». Петрарка показывает себя другом сразу множества эпох и отстаивает обновленный идеал мудреца, не уходящего от мира, а открытого неожиданным событиям мира. Издание снабжено вступительной статьей доктора филологических наук Александра Маркова, раскрывающей место Петрарки в истории мировой культуры.

Франческо Петрарка

Письмо к потомкам

© Марков А. В., вступительная статья, 2017

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

Александр Марков. Создатель города поэтов: слово о Петрарке

Все знают, что Петрарка первый стал не последователем древних, Вергилия, Цицерона, Августина, а их собеседником. Этим поэт отличается как от деятелей всех «средневековых Возрождений», талантливо продолжавших традицию, так и от Данте, мысль и воображение которого были столь высоки, что следовать он мог лишь призыву свыше. Невидимая грань отделяет Петрарку от лириков предшествующих поколений и эпох, трубадуров или певцов «нового сладостного стиля»: они давали волю воображению, чтобы научить себя созерцанию и искусству любви, тогда как Петрарка, уже будто знающий все правила созерцания, учил искусству воображения.

Форма сонета, появившаяся до Петрарки, но превращенная им в рассказ о перипетиях страсти, стала нормой для всей европейской любовной лирики: сонет самой своей формой приучает к самообладанию даже в порыве стремлений.

Родился Петрарка в 1304 г. в Ареццо, где за три века до него узнал свое рождение Гвидо, изобретатель знакомого всем нам пятилинейного нотного стана, а двумя веками позже произойдет на свет Пьетро Аретино, творец всеевропейской политической журналистики. Петрарка символически стоит между этими двумя фигурами: он тоже изобрел свои линейки, границы и регистры лирики, и он тоже стал писать как трибун, хотя обращался в свой век к забытой античной норме политики, а не к действительной неприглядности вещей. Отец Петрарки разделил с Данте горечь изгнания из Флоренции, но если Данте до смерти со слезами ел чужой хлеб, о чем в слезах и говорил, то Петрарка, или Петракко-старший, выдающийся юрист, что тогда называлось нотариус (мы бы сказали – профессиональный чиновник), нашел себе идеальную обитель трудов в Авиньоне, резиденции римских пап в Провансе, где папская курия расположилась вдали от римских смут, приводивших к войне за престол между несколькими «антипапами», но под надзором французской знати, которой проще было договариваться с одним кандидатом.

Петрарка сначала, как и отец, хотел прославиться в юридическом звании и отправился изучать право сперва в Монпелье, не так уж далеко от Авиньона, а после в Болонье. Возвращение с французских земель на итальянские вовсе не было пересечением культурной границы: скорее, это было движение из городов с хорошо продуманной системой отношений в те города, где авантюра могла вдруг взять верх над вязью правил. Французы не начинали войну без предварительного расчета, тогда как итальянцы без обиняков устраивали междоусобицы, каждый просто чтобы утвердить свою власть над другими хотя бы в пределах единого лишь поколения. Петрарка все больше зачитывался классическими писателями, которых полюбил еще в детстве, вопреки возражениям отца, но, повзрослев, увидел в них не просто изящных риторов, но законодателей, способных предписывать правила разным поколениям.

По иронии судьбы, хотя отец Петрарки предпочитал крючкотворство поэзии, под конец жизни он остался без средств к существованию; и вернувшийся в Авиньон Петрарка получил по завещанию только томик Вергилия. Оправдать свое обучение он мог бы лишь служением при папском дворе. Папские чиновники сразу оценили молодого товарища, исполнительного и легкого нравом, а приобретенные еще в студенчестве знакомства позволили Петрарке, принявшему священный сан, даже продвинуться по службе. Но не успел Петрарка войти до конца в дела папско