Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Анджей Анджеевич Иконников-Галицкий

Эта книга посвящена событиям 1917 года, которые разворачиваются в вагоне бывшего императорского поезда. Через этот вагон в острых драматических коллизиях проходят все ключевые персонажи русской революции: Николай II, генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов, Духонин, министры 1учков и Керенский, террорист Савинков, комиссары Крыленко и Троцкий. Главы документальной прозы соединены с драматургическими фрагментами, жанр исторического расследования – со сценическим действом. В книге использовано большое количество документальных источников: стенограмм, телефонограмм, писем, газетных материалов и мемуаров.

Анджей Иконников-Галицкий

Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Современная интеллектуальная книга Санкт-Петербург

Издание осуществлено при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям

© ООО ТД «Современная интеллектуальная книга», 2019

© ООО ТД «Современная интеллектуальная книга», макет, 2019

© А. Веселов, оформление, 2019

Ранним утром четвёртого сентября…

Мысль – вещество познания, оружие истины, свет и свидетельство Божие в человеке – она наша и не наша; я её рождаю, но живёт она сама по себе.

Невозможно объяснить, что она такое, но хорошо видны кое-какие черты её облика, определимы её свойства.

Мысль сродни металлу: её можно отливать в форме, выковывать и оттачивать.

Она как глина: пластична, лепи из неё фигурки-образы, какие хочешь.

Она любит неожиданные приёмы и вообще разное неожиданное. (У меня есть один знакомый, который наизусть знает все станции, полустанки, перегоны и километровые знаки железных дорог бывшего Советского Союза. Его мысль расставляет по этим километрам нужные явления и факты и таким образом сводит их в разумное целое.)

Иногда движение мысли и правда сродни движению железнодорожного состава: быстро проскакивает по задворкам больших городов, подолгу стоит на неведомых полустанках.

Однако у неё характер и норов: идёт своим путём, и попробуй направь её – вырвется или залезет в тупик…

Вообще мысль любит окольные тропы. При штурме великих высот она, как настоящий стратег, не атакует в лоб, а выискивает неожиданные для противника пути обхода.

Вот, скажем, есть нечто грандиозное, неохватное, необъяснимое. Допустим, русская революционная смута. Сталкиваясь с этим явлением, мысль совершенно отказывается воспринимать его главные, цитадельные составляющие – загадка остаётся загадкой, – но вдруг цепляется за какие-то торчащие отростки, проволочки, верёвочки, ниточки, ухватывает их, начинает тянуть, вытаскивать, разматывать – причём процесс этот может продолжаться годами, десятилетиями и даже большую часть жизни. Например, вцепится в какое-нибудь причудливое имя, принадлежащее второстепенному действующему лицу – в какого-нибудь лакея Фирса – и будет, не давая покоя, свербеть и выискивать: кто он да что он.

Эту мысль я думаю сейчас, вместо того чтобы спать сладким предутренним сном, в шесть тридцать шесть, четвёртого сентября 2017 года. Сто лет назад, того же числа сентября 1917 года, в ходе русской революции произошло событие, не совсем маловажное, но и никак не первостепенное. На должность главнокомандующего войсками Петроградского военного округа был назначен полковник Полковников.

От этого полустанка мы начнём путешествие: паровоз тронулся.

Попутчики

С детских лет из школьного учебника засело в памяти это каламбурное сочетание: полковник Полковников. Твёрдая ассоциация с октябрём семнадцатого года. Упоминалось о нём вскользь и глухо, один или два раза – мол, вот ещё с кем приходилось иметь дело большевикам-комиссарам. Его даже не ругали, как других – контрреволюционером, белогвардейцем, реакционной военщиной. Откуда взялся – неизвестно, и куда девался – непонятно. Так, на пару дней выскочил из тьмы небытия – и исчез в ней же. Имя и отчество не упоминались.

Георгий Петрович Полковников

Вытянутое лицо (что-то от породистой лошади), подбородок вперёд, усики над полной губой, высокий лоб, переходящий в умную лысину. Напряжённый взгляд. Высок, узкокостен. Выправка безуп