Цена соли

Патриция Хайсмит

Extra-текст

Патриция Хайсмит – известная американская писательница, работавшая с жанром рассказа, психологического нуарного детектива и романа. Ее произведения экранизировали Альфред Хичкок, Лилиана Кавани, Вим Вендерс, Рене Клеман и другие. «Цена соли» – культовый роман, новаторский для американской литературы 1950-х годов и актуальный поныне. Он рассказывает о нелегком пути, который пришлось преодолеть двум сильным и страстным женщинам – юной и бедной Терез, работающей продавщицей в универмаге, и домохозяйке Кэрол, вымотанной бракоразводным процессом.

Патриция Хайсмит

Цена соли

Эдне, Джорди и Джеффу

I

1

Обеденный час в кафетерии для сотрудников «Франкенберга» достиг своего пика.

Ни за одним из длинных столов места больше не было, а люди всё прибывали и прибывали и оставались ждать за деревянной перегородкой у кассы. Те, кто уже получили свои подносы с едой, бродили между столами в поисках зазора, куда можно было бы втиснуться, или освобождающегося места, но ничего не было. Грохот посуды, стульев, голоса, шарканье ног и тр-р-реск проворачивающихся турникетов в помещении с голыми стенами сливались в нестихающий гул единого громадного механизма.

Терез ела нервно, уткнувшись в прислонённую к сахарнице брошюру «Добро пожаловать во «Франкенберг». Эту пухлую книжицу она прочла от корки до корки ещё на прошлой неделе, в первый же учебный день, но ничего другого для чтения у неё с собой не было, а в этом служебном кафетерии, она чувствовала, ей необходимо на чём-то сосредоточиться. Поэтому она снова стала читать об отпускных льготах, трехнедельном отпуске для проработавших во «Франкенберге» пятнадцать лет, и есть дежурное блюдо – сероватый кусок ростбифа с облитым коричневой подливой шариком картофельного пюре, горкой горошка и хреном в крошечном бумажном стаканчике. Она попыталась представить себе, каково это – проработать пятнадцать лет в универмаге «Франкенберг», – и не смогла. «Отработавшие двадцать пять лет получают четыре недели оплачиваемого отпуска», – говорилось в брошюре. «Франкенберг» также предоставлял лагерь для отпускников зимой и летом. Им бы следовало ещё завести свою церковь, подумала она, и больницу для рождения детей. Своим устройством магазин настолько напоминал тюрьму, что временами ей становилось страшно от осознания своей к нему причастности.

Терез быстро перевернула страницу и увидела напечатанное крупным чёрным рукописным шрифтом на весь разворот: «Годитесь ли вы для работы во "Франкенберге"?»

Она взглянула на окна в противоположном конце зала и попыталась подумать о чём-то другом. О красивом чёрно-красном норвежском свитере, который видела в «Саксе» и, возможно, купит Ричарду на Рождество, если не найдёт кошелёк посимпатичнее тех, за двадцать долларов, что попались ей на глаза. О том, что сможет поехать в следующее воскресенье с супругами Келли в Вест-Пойнт на хоккей. Большущее квадратное окно в другом конце зала напоминало картину… чью же? Мондриана. Из маленькой квадратной форточки в углу открывался вид на белое небо. А птиц не было – ни одна не влетала и не вылетала. Какие декорации можно было бы сделать для пьесы, действие которой происходит в универмаге? Она вернулась к тому, от чего пыталась уйти.

– Но с тобой-то всё совсем иначе, Терри, – сказал Ричард. – Ты можешь быть абсолютно уверена в том, что через пару недель оттуда вырвешься, у других же этого нет.

Ричард сказал, что этим летом она сможет быть в Париже. Будет там. Ричард хотел, чтобы она поехала с ним, и ничто, на самом деле, не мешало ей это сделать. А друг Ричарда Фил Мак-Элрой написал ему, что в следующем месяце, возможно, сумеет устроить её на работу в театральную труппу. Терез пока ещё не была знакома с Филом, но очень слабо верила в то, что он сможет устроить её на работу. Она прочёсывала Нью-Йорк снова и снова, начиная с сентября, но так ничего и не нашла. Да и кто посреди зимы станет нанимать подмастерье сценографа, к тому же ещё только начинающего? Столь же нереальной казалась ей и мысль о том, что следующим летом она сможет быть в Европе с Ричардом, сидеть в летних кафе, гулять по Арлю,