Маленькая луна
Татьяна Шереметева
В этом романе переплелись прошлое и настоящее, разные судьбы, характеры и мироощущение героев. Здесь нет отрицательных и положительных персонажей, а есть люди, которые справляются со своей жизнью как умеют. И каждому при воспоминании о былом есть о чём сожалеть. Трудно всё время обманывать себя, стараясь забыть тех, кто был тебе дорог и кого ты предал. У Вселенной свои законы, всё хорошее и плохое, что совершили мы, к нам возвращается. И никакой вымысел не может соперничать с тем, что порой предлагает нам жизнь.
Татьяна Шереметева
МАЛЕНЬКАЯ ЛУНА
Роман
Ducunt Volentem Fata, Nolentem Trahunt.[1 - Желающего судьба ведёт, нежелающего – тащит (лат.).(<< back)]
ГЛАВА 1
«Выхода нет»
«Жизнь дала трещину и в таком раскоряченном положении замерла», – я выписала эти слова особенно старательно. Поставила в конце большущую точку и обвела её лепестками – получилась ромашка. Её намёк на «любит – не любит» я не приняла, в данный момент меня интересовало совсем другое.
Если разобраться, то в этой фразе была заключена суть моего жизненного алгоритма. Только вот получилась она с каким-то проктологическим намёком. Тут я, как интеллигентная дама «на возрасте», наверное, должна извиниться.
Но извиняться я не буду, потому что кроме меня эту запись никто не увидит. Вернее, не должен увидеть. Я спрячу тетрадь среди кухонных полотенец, которые нарядной цветной стопкой лежат в нижнем ящике стола, где у меня имеется ещё и большая, тёмно-зелёного, полезного для глаз цвета свеча, которую я зажигаю, когда мне нужна скорая, почти медицинская помощь. После чего сажусь напротив и начинаю говорить всё, что в этот момент по-настоящему думаю и чувствую. Разумеется, если я одна.
Поначалу меня удивляло, насколько это непохоже на то, что у меня приготовлено для общественного потребления. Я смотрела на тусклый мерцающий огонь и выпаливала вслух всё подряд, используя при этом непечатные слова и даже целые выражения. Тетрадь – это другое. Туда я записываю то, что хотела бы оставить для себя на потом. Тем более что по ходу дела у меня появляются случайные наблюдения и неожиданные для меня выводы. Иногда мне неудобно за свои записи. Потому что никогда бы я не смогла сказать в лицо людям, о которых пишу, то, что я о них пишу. Это, наверное, плохо. Но, с другой стороны, если бы это было возможно, то зачем бы эти записи мне понадобились?
* * *
Сегодняшний день ещё не начался, а я уже на него обиделась. В нашем большом доме я живу сейчас одна, не считая, как у Джерома Джерома, нашей собаки.
Центр притяжения нашей семьи ушёл от меня куда-то хорошо в сторону. А может, я никогда и не была этим центром? Я хожу по пустому дому в пижаме и изо всех сил стараюсь забыть свой сон.
Всю ночь я искала выход и пыталась вырваться из замкнутого пространства, но везде натыкалась на таблички «Выхода нет», «Выхода нет».
Говорят, психологи настоятельно рекомендуют заменить эту формулировку на другую, с позитивным смыслом, где бы говорилось о том, что выход, конечно, есть. Просто он в другом месте – хорошо бы ещё понять где.
Я бегала по нашему дому, в моём сне он был почему-то бесконечно огромным. В конце каждой комнаты оказывалась следующая. И везде таблички: «Выхода нет»…
Потом я упала и поползла, подтягиваясь на руках, а ноги мои, как у тяжелораненого, беспомощно волочились по полу…
На рассвете я проснулась и, как всегда, стала думать о своей жизни. Подруг у меня давно уже нет. И не потому, что я, как Людмила Прокофьевна Калугина, их «извела», а потому что не нужны мне они. Есть приятельницы, с кем можно поболтать или сходить куда-либо, куда мужчины ходить не любят: театры-музеи-выставки-концерты. Они любят ходить на презентации и юбилеи.
Когда-то в моей жизни было по-другому, но это было давно. «Всё проходит», – сейчас, когда, оглядываясь назад, видишь там бо?льшую часть отмеренного тебе, эти слова меня всё чаще радуют.
Но… чтобы жизнь была выносимой, нужно видеть её перспективу. Это как необходимый навык водителя – уметь смотреть вдаль и широко по сторонам одновременно. Я, кстати, люблю такую вещь, как боковое зрение, оно мне час