Лиза в Треугольнике Паскаля, или Эффект скрытого Микки Мауса

Светлана Еремеева

Перед вами «детектив», повествующий о том, как Микки Маус решает убить Джоконду, вот только Джоконда оказывается не Джокондой, а одной из ее версий или копий. Да и сам Микки Маус, как показывает расследование, оказывается вовсе не Микки Маусом, а одним из его репринтов. А потом выясняется, что Микки Маус – не истинный убийца. Он – лишь орудие в руках того, кто целился вовсе не в Джоконду, а в того Кто ее создал…

Тридцать лучше, чем одна.

    Энди Уорхол

1

На пульт дежурного главного полицейского управления Лондона поступил срочный вызов. В старом особняке, расположенном на выезде из города, был обнаружен труп молодой женщины. Инспектор Соу Блю и его помощница, лейтенант Вери Пинк, выехали на место преступления. За окном полицейской машины, которой управляла Вери Пинк, проскальзывали лаймовые, перламутровые и розовые силуэты домов. Голубые и красные деревья раскачивались под воздействием белого ветра и тёмно-синего дождя. Ливень заливал проезжую часть. Вода всё прибывала и прибывала, превращалась в бурную реку, пачкала в синее полицейскую машину цвета металлик. Соу Блю устало поглядывал в окно. «Опять труп… – думал он. – Сейчас бы сидеть дома у камина, греться в тепле…» В памяти то вспыхивала, то гасла его тихая холостяцкая гостиная – книги, кресло, газеты и журналы, разбросанные на полу: The herald of multiculturalism («Вестник мультикультурализма»), The MultiTimes, The Guardian – Global. На первых полосах – интервью с Платоном и Аристотелем, хроника событий при извержении Везувия в Помпее, фоторепортаж поездки журналистов из Берлина во Франкскую Монархию. Каждый репортаж был отражением новой эры – эры Всемирной паутины, синтеза виртуальной и объективной реальностей. Наступила эпоха, в которой уже не стоял вопрос о жизни и смерти. Всё мёртвое в любой момент могло стать живым, пусть искусственно живым (в формате голограммы или диджитального моделирования), но оно двигалось, рассуждало, обладало самостоятельным разумом. И, главное, человек больше не делал различия между искусственно (виртуально) живым и живым материально (или духовно). В повседневную жизнь возвращались из далёких эпох знаменитые писатели, художники, исторические деятели, наконец, материализовывались персонажи знаменитых книг, фильмов, мультфильмов, картин… Они были такими же равноправными членами общества (глобального общества), как и обычные живые люди. Блю видел парк за окном гостиной… Он сидел в кресле, еле сдерживался, чтобы не уснуть. Всё смотрел и смотрел на огонь в камине.

– Интересно, что там случилось, – прервал его мысленное перемещение в гостиную своего дома на Сидарс-роуд громкий, грубый голос Вери Пинк.

Блю поморщился, посмотрел на лейтенанта с нескрываемым раздражением. Он кутался в тёплое шерстяное пальто и чувствовал, как озноб пробирает всё его тонкое изнеженное тело. Он был высоким, изящным, с хорошими пропорциями, лицо – тщательно выбрито, светло-серые глаза мерцали из-под чёрной пелены густых ресниц и бровей. Тёмно-русая длинная челка спадала вниз, почти к самому подбородку.

– Ну что там может быть интересного, Пинк?

– Как что, сэр? Новый труп. Новое дело… – глаза Пинк горели, на сильных руках напрягались мускулы.

Она была среднего роста, спортивного телосложения, волосы – коротко подстрижены, синие глаза выделялись на загорелом лице. Издалека её можно было принять за молодого мужчину. Ноги и руки – заметно накачаны, плечи – широкие, бёдра – узкие.

Блю зевнул. За окном начинался лес. Розовые ели, жёлтые дубы, оранжевые ясени простреливали, проскальзывали, оставались позади. На шоссе в такое позднее время почти не было машин. Где-то вдали мелькали одиноко стоящие дома. Наконец Пинк свернула с шоссе и поехала по узкой дороге, покрытой гравием. Колеса шуршали, в темноте, за пеленой карминовых деревьев, показались разноцветные огоньки. Они въехали в огромный парк. Среди деревьев и кустарников мелькали то белый единорог, то голубой пегас, то розовый кентавр. Стая золотых сфинксов бежала вслед за машиной, маленькие лапки семенили по мокрой траве. Слышал