Первая сказка

Меня посетила любовь. Твёрдо стукнула в дверь один раз. Но я настолько отвыкла от её лица, что, открыв, не узнала. И пускать не захотела.

– Да ладно, – сказала любовь, – я не задержусь. Посидим на кухне?

Сгорбилась на табурете. Я предложила ей коньяк, чтобы согрелась.

– Не нужно, – отказалась.

Древняя как сама жизнь. Уставшая от всего на свете. Нервная. Я с ней была настороже.

– Правильно, – кивнула любовь. – Я стерва.

Я хотела, чтобы она ушла. Под дождь и снег, под лёд и ветер – ей-то не привыкать! А у меня в доме для неё нет места. Даже положить переночевать негде.

– У тебя больное сердце, – заметила любовь.

– Только недавно обследование проходила. Врачи сказали – всё в порядке.

– А нагрузок опасаешься…

И замолчали. С ней было неуютно. Зябко. Натянуто. Скучно. Она прекрасно это понимала. А всё равно сидела. Зачем она пришла ко мне?

– Зачем ты пришла ко мне?

– Хотела спрятаться, – улыбнулась любовь. – У тебя бы не подумали искать.

Сказка про дурака

На хмуром краешке пустыни рос развесёлый саксаул. Ему говорили:

– Саксаул! Ты что смеёшься? Ты чем полезен? В твоей тени могли бы отдыхать верблюды – будь у тебя тень!

– Зато я доволен жизнью и улыбаюсь.

– Вот радость! – говорили ему. – Быть саксаулом! Тощим и корявым! Сохнуть на песке! Торчать в пустыне!

– Что же мне делать, если я таким родился?

– Стань баобабом. Толстым и солидным. Отрасти внушительную крону. Будешь виден издалека. Или стань колючкой. Плоской и незаметной. Землю грызи, пока не достигнешь воды. Зато будешь пить её вволю. Стань уважаемым растением.

– Но я же саксаул, – смеялся саксаул.

– Дурак ты, – говорили ему. – Ни змее на тебе повисеть, ни путнику под тобой полежать, ни тушкану погрызть. Дурацкий саксаул.

Так дни и шли в пустыне. Саксаул стоял и радовался, что он – это он. А больше за него никто рад не был.

Сказка о ветре

Когда первый, самый-самый древний ветер был человеком, он был самым любимым и самым желанным существом земли.

Женщины млели от него, мужчины восхищались им, дети бегали за ним, старики тосковали по нему; цари мечтали взять его в союзники, поэты – в музы, мудрецы – в наставники. И земля с гордостью носила своего лучшего сына.

А он странствовал между всеми ними и желал одного, и просил об этом:

– Не останавливайте меня.

Ни одна из женщин, с которыми он прощался на рассвете, не держала его – но каждая отщипнула мякоть от его сердца – и засушила.

Ни один из мужчин, с которыми он сражался, не поверг его – но каждый вырвал кусок из его мышц – и стал сильнее.

Никто из детей, с которыми он играл, не увязался за ним – но каждый выпил каплю его крови – и породнился с ним.

Ни один из стариков, дававших ему хлеб и кров, не взмолился ему – но каждый отломил щепу от его кости – и сладко горевал над ней.

Ни один из царей, к которым он входил, не заключил его в тюрьму – но каждый выхватил луч из его глаз – и сделался дальновиднее.

Ни один из поэтов, которым он пел песни, не перебил его – но каждый вытянул ноту из его голоса – и зазвенел.

Ни один из мудрецов, с которыми он молчал, не заговорил с ним – но каждый выпил по глотку его дыхания – и стал прозрачнее.

К тому времени, когда ветер исходил всю землю, он сделался невесом. И пришла ветру мысль перелететь облака и посмотреть пространства, скрытые за ними.

В плаче ревнивая земля забрала у ветра тень, чтобы небо обожгло его, и ветер остался.

Но небо не обожгло, а ветер не остался – ни с ней, ни с ним.

Много прошло с тех времён печальных дней и светлых лет, много вылилось крови и рассыпалось костей. Несколько раз перевернулось небо, несколько раз опрокинулась земля.

И только ветер никогда не останавливался.

Ночная сказка

Я собирал букет из цветущих папоротников. Луна закрылась облаками, и находить нужные веточки стало сложно. Я копошился в темноте и злился.

– Привет, – произнёс голос позади меня. – Пойдём со мной.

– Я занят, – сказал я, не оборачиваясь.

– Пойдём со мной, – повторил голос. – Побродим по дорожкам.

Я посмотрел, кто говорит.

Это был оборотень.

В его глазах горели две луны. Но ничего не освещали. А луна обычная, нужная мне луна, сп