Воробьиная стая

Каждой весною в нашем саду собиралась воробьиная стая. Воробьи отчаянно чирикали, постоянно перепрыгивая с ветки на ветку, – казалось, они не могут что-то поделить между собой или о чем-то договориться. Гвалт в течение дня стоял просто несусветный; к вечеру воробьиная стая, наконец, умолкала.

Воробьи разлетались в разные стороны и прятались на ночлег.

Кроме них, в саду всегда появлялись милые сердцу горлинки – красивые, изящные, похожие на домашних голубей, с неповторимым светло-сизым окрасом. Я всегда любовался ими и был рад, что в нашем саду они всегда жили. Считал это хорошим признаком: раз птицы нам доверяют, то, значит, наша семья хорошая!

Наша семья привыкла к воробьиным скандалам и крику, когда выходишь во двор или в сад.

Ближе к лету воробьиный гам потихоньку успокаивался. Можно было догадаться: воробьи поделили места гнездования и приступили к своей основной задаче – выведению потомства. Воробьи и горлинки, в основном, гнездились под крышами.

Во время так называемой перестройки я заметил исчезновение шумных воробьиных стай. Вспомнил их постоянные «разборки» и базары. А без них как-то стало тихо и скучно в саду – нет этого неповторимого птичьего гвалта и шума. Неужели, подумал я, на птиц так повлияла политическая перестройка? Да, я понимаю: у людей политическая перестройка, а птицы причем? Я этого не понимал, считая, что человеческие проблемы не должны касаться птиц!

Тихо стало в саду: исчезли постоянные воробьиные стаи со своим вечным чириканьем, драками и шумом. Неспокойно стало на душе. По-видимому, человеческие глобальные проблемы все-таки влияют на природу, на птиц.

Перестала появляться в саду и постоянная парочка прекрасных горлинок, которых я считал символом крепкого и мирного очага в доме.

Выйдешь теперь в сад – тихо и спокойно в нем, но как-то невесело и скучно. В саду иногда только раздаются птичьи голоса залетных синиц и майн.

Добрым словом я вспоминаю воробьиные стаи и их чириканье. И постоянно надеюсь на появление шумной стаи воробьев и красивой пары горлинок! Или хотя бы кого-то из них, без них скучновато в саду!

Джон

Хозяева, увидев свою ощенившуюся шотландскую овчарку – колли, были недовольны: им не нужно было столько щенков. Красивых отобрали для продажи, остальных сложили в полиэтиленовый пакет и выбросили в котлован. Этим щенятам повезло: вездесущие мальчишки нашли их, разобрали между собой и отнесли домой.

Так у нас появился щенок, которому дали кличку – Джон. Джона первое время приходилось кормить из пипетки молоком. Видно, судьба благоволила к щенятам – они медленно, но уверенно росли «на радость друзьям и назло недоброжелателям». Через некоторое время Джон стал уже есть из миски, тогда дела пошли еще лучше. Через три месяца щенок стал похожим на колли. Он радостно и весело носился во дворе, но настойчиво возвращался ночевать домой, как бы подчеркивая свое «домашнее» положение. Все попытки оставлять во дворе не привели к положительному результату. Жившая дома кошка сначала отнеслась к Джону прохладно, но со временем привыкла и стала относиться к нему по-дружески. Хотя говорят: «Живете как кошка с собакой» (имеется в виду: очень плохо), а в этом случае было все наоборот: кошка и собака жили, как друзья! Единственное, что они не допускали, – это есть из своей чашки. Джон не давал кошку в обиду и разгонял котов со двора.

Во дворе у нас также жила еще одна собака – колли по кличке Лесси, как в одноименном фильме. Она была постарше Джона, но относилась к нему хорошо. Они вместе бегали и играли во дворе, но кушали каждый из своей чашки, не подпуская друг друга.

Прошло полгода, и Джон превратился во взрослую красивую собаку.

Он оказался на редкость умным и сообразительным. Его научили распространенным командам: «Фу!», «Фас!», «Стоять!», «Лежать!», «Сидеть!», «Охранять!» – и что ему делать при этих командах. Научили Джона прыгать через препятствия, бегать по бревну, подыматься и спускаться по ступенькам. Одним словом, собака получила первоначальное образование.

Так из выкинутого щенка получился умный и надежный друг-защитник. Дом можно было не закрывать ни днем, ни н