Фонари

Ах, зачем вас в Москву привезли, фонари?

Ах, зачем вас столько родили?

Во дворах не гоняют синиц снегири,

И про душу   Москвы позабыли.

Изменилась Москва – стала чище, подлей,

Переулки свои потеряла…

На чужих променяла родных москвичей,

И навеки, бесследно, пропала.

И сполна чужаки заплатили оброк —

Рыли, жгли, разоряли, ломали…

Растащили Москву, унеся, кто что мог,

А взамен – фонарей навтыкали.

И куда мне сбежать от тех фонарей,

Ведь такую красу испятнали!

Стало грустно от них и немножко темней —

Переулки светить перестали.

Я родился в Москве, в середине её —

На Козловском, Машковке, Стопани;

Во дворах, где на палках сушили бельё,

Где глазели мы в женские бани.

Где футбол в выходной, в Колизее – кино,

Три семёрки, Агдам, Цинандали.

Где в буру, в расшибок мы играли, в очко,

И в любви своей первой сгорали.

Шкет, Артурчик, Гордеев, Седой,

Лёшка Толстый, Солдат, Бухарь, Кына,

Вася Длинный с гитарной струной

И девчонок красивых витрина.

Было всё в этих скромных московских дворах —

Шутки, слёзы, любовь, примиренье;

Был хоккей, были драки на Чистых Прудах

И менты, и привод в отделенье.

Красота переулков, бульваров, дворов,

Тупиков, площадей самых разных

И тепло наших окон, любовь наших снов —

От Покровских Ворот и до Красных.

И ушли навсегда переулки, дворы,

Свет окошек бульваров домашний…

И в Москве на сегодня – одни фонари,

Не вернуть мне Москвы, той, вчерашней.

Утро

Светло. Луч солнца спать мешает.

День летний весело встает.

И, радуясь ему, собака лает,

И птичий хор неслаженно поёт.

Прохлада утра в окна льётся.

Она волшебна и чиста.

Всё замерло, лишь шелохнётся

Роса на краешке листа.

И мир вздыхает, наслаждаясь,

Забыв про сон и про дела;

В прохладе утренней купаясь,

Молясь, чтоб сказка не ушла.

Остался миг, -и день начнётся,

Спеша неведомо куда.

Роса с листа вот-вот сорвётся…

Растает утро. Без следа.

Темнел закат…

Темнел закат, вздыхали сосны

Под остывающей корой;

И на небе всходили звёзды,

Нас в Млечный Путь зовя, – домой.

Свой спор вели уже цикады

Всё громче, резче стрекоча;

И в ожидании прохлады

Томились розы чуть шепча.

Утих прибой, -стонал любя,

Развратный ритм свой соблюдая,

Лишь об одном моля, прося…

С надеждой просьбу повторяя.

И запахи слились в один —

В волшебный аромат отравы;

Он был той ночи господин,

Смущая не смущаясь нравы.

Луна с бесстрастной белизной

Любви охоту наблюдала,

То помогая ей порой,

То светом ярким ей мешая.

И ночь легла… и отдалась

Прибою, скалам, лунной пыли,

Чтоб только утром родилась

Заря… и вечно сосны были!

Осень…

Мы были двое в той ночи

Над синим озером, над Гардой,

И ты шептала мне: «Молчи!»;

И звёзды были нашей картой.

И птицы пели в октябре,

Вода журчала, горы стыли;

Свеча, горящая в окне-

Всё то, что оба мы любили.

Был отпуск, нега, тень шале…,

И в бархате осеннего заката

Так мило вяли розы на столе,

Не требуя к весне возврата.

И под сосною на горе

Мы тихо, мирно выпивали;

И солнца лучик на коре,

Лаская, нежно целовали.

Но как бы ни было тепло,

Мы осень, всё же, замечали-

То капля брызнет на стекло,

То, вдруг, пахнёт дымком печали…

Ах как спокойно, хорошо

Всё увязалось вместе прочно-

И жизни солнце не зашло,

И осени-все три, совпали точно…

Опять весна…

Опять весна, опять грачи,

Ну хочешь вой ты, иль кричи!

И снова всё ползёт дышать,

Любить, от счастия стонать;

Тянуться к солнцу и к воде,

Сил набираться в борозде.

И скоро, скоро птичий гам

Разрежет душу пополам;

И из разреза, как роса,

Не кровь проступит, а Краса!

И будешь ею ты объят,

Повергнут в прах, и вновь поднят;

И в адской синеве небес

В тебя вселится счастья бес:

Ты будешь песни петь, скакать,

Плясать и дико хохотать;

И, улыбаясь всей душой,

Весь Мир наполнишь ты собой!

И станет он чуть-чуть добрей,

Счастливей, чище, веселей;

И капли первого дождя

Жизнь освятят… до ноября.

Март

Московский дворик. М