Стихи обо всем

Дмитрий Борисович Воденников

Поэзия подарочная

«Поэт – человек, который слышит слово. Слово – это то, что отличает нас от животных. А с другой стороны, поэт – одно из самых древних животных со времен гибели динозавров. Поэт – маленький зверек. В сущности – крыса. Поэт – мелкий хвостатый зверек, который первым чувствует приближение катастрофы. Только бежать с корабля ему некуда. Пусть не будет катастроф. С остальным мы справимся». Дмитрий Воденников В книгу включены объективно лучшие стихотворения, ставшие неотъемлемой частью поэтического облика нового тысячелетия.

Дмитрий Борисович Воденников

Стихи обо всем

© Воденников Д., 2020

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2020

«Так дымно здесь…»

Так дымно здесь

и свет невыносимый,

что даже рук своих не различить —

кто хочет жить так, чтобы быть любимым?

Я – жить хочу, так чтобы быть любимым!

Ну так как ты – вообще не стоит – жить.

А я вот все живу – как будто там внутри

не этот – как его – не будущий Альцгеймер,

не этой смерти пухнущий комочек,

не костный мозг

и не подкожный жир,

а так как будто там какой-то жар цветочный,

цветочный жар, подтаявший пломбир,

а так, как будто там какой-то ад пчелиный,

который не залить, не зализать…

Алё, кто хочет знать, как жить,

чтоб быть любимым?

Ну чё молчим? Никто не хочет знать?

Вот так и мне не то чтоб неприятно,

что лично я так долго шёл на свет,

на этот свет и звук невероятный,

к чему-то там, чего на свете нет,

вот так и мне не то чтобы противно,

что тот, любой другой, кто вслед за мною шёл,

на этот звук, на этот блеск пчелиный,

на этот отсвет – все ж таки дошёл,

а то, что мне – и по какому праву —

так по-хозяйски здесь привыкшему стоять,

впервые кажется, что так стоять не надо.

Вы понимаете, что я хочу сказать?

Огромный куст, сверкающий репейник,

который даже в джинсы не зашить —

последний хруст, спадающий ошейник —

что там еще, с чем это все сравнить?

Так пусть – гудящий шар до полного распада,

в который раз качнется на краю…

Кто здесь сказал, что здесь стоять не надо?

я – здесь сказал, что здесь стоять не надо?

ну да сказал – а все еще стою.

Так жить, чтоб быть

ненужным и свободным,

ничейным, лишним, рыхлым, как земля —

а кто так сможет жить?

Да кто угодно,

и как угодно – но не я, не я.

«Любая женщина – как свежая могила…»

Любая женщина – как свежая могила:

из снов, из родственников,

сладкого, детей…

Прости её. Она тебя любила.

А ты кормил – здоровых лебедей.

Но детским призракам (я это точно знаю) —

не достучаться им —

до умного – меня…

А ты – их слышишь – тёплая, тупая,

непоправимая – как клумба, полынья.

Стихотворение – простое, как объятье —

гогочет, но не может говорить.

Но у мужчин – зато —

есть вечное занятье:

жён, как детей, – из мрака – выводить.

И каждый год – крикливым, птичьим торгом

я занимаюсь в их – живой – груди:

ту женщину,

наевшуюся тортом,

от мук, пожалуйста, – избавь и огради!

Все стихтворения —

как руки, как объятья.

(…от пуха, перьев их – прикрой меня —

двумя!)

Да, у мужчин – другие есть занятья,

но нет других – стихотворений – у меня.

…Ты мне протягиваешь – руку наудачу,

а я тебе – дырявых лебедей.

Прости меня.

Я не пишу, я плачу —

над бедной- бедной – девочкой – моей…

«Я не кормил – с руки – литературу…»

Я не кормил – с руки – литературу,

её бесстыжих и стыдливых птиц.

Я расписал себя – как партитуру

желёз, ушибов, запахов, ресниц.

Как куст – в луче прожектора кромешном —

осенний, – я изрядно видел тут,

откуда – шапками – растут стихотворенья,

(а многие – вглубь шапками растут).

Я разыграл себя – как карту, как спектакль

зерна в кармане, – и – что выше сил! —

(нет, не моих! – моих на много хватит) —

я раскроил себя – как ткань, как шёлк, как штапель

(однажды даже череп раскроил).

Я раскроил, а ты меня заштопал,

так просто – наизнанку, напоказ, —

чтоб легче – было – жить,

чтоб жизнь была – по росту,

на вырост – значит, вровень, в самый раз!

Я