Стажер

Станислав Худиев

Современный человек живет как на черновик, будто есть у него в запасе еще три-четыре шанса загрузиться по-новой и пройти квест судьбы иначе. Мечтает, но не делает; хочет, но не добивается; созерцает, а не участвует… Пока тот самый квест не приложит его носом до кровавых брызг. Тогда приходят в голову простые истины, что сохранить жизнь – это сохранить себя, а мир вокруг именно такой, каким ты сам его и создал. Содержит нецензурную брань.

Часть-1.

Место происшествия оказалось скучнейшей квартирой. Три комнаты, кухня, ванная. И никакой мебели. Вообще. Даже бабушкиного шкафа. Только кровать без матраса, без подушки, без одеяла – без ничего. Прямо на стальной сетке лежало тело. Женское, обнаженное, когда-то прекрасное. Или, во всяком случае – привлекательное. Дядькин сиротливо огляделся, но куда присесть или хотя бы положить папку с бумагами так и не нашел.

– Очевидцы, родственники, соседи? – бросил он через плечо.

– Отец. В каморке лежит, – ответил сержант.

– Труп?

– Да нет. Просто больной какой-то. Из одежды только трусы и рубаха. Ни брюк, ни обуви.

Мертвая девушка безучастно глядела в потолок в ожидании судмедэксперта. Ее правая рука грациозно свисала к полу, под тонкими пальцами без маникюра валялся флакончик. Или баночка. Наверное, из-под снотворного.

– И ни колец, ни других украшений, – пробормотал Дядькин, невольно фокусируя взгляд на лобке – аккуратная стрижка ромбиком. Брюнетка.

– Несчастная любовь? – решил проявить смекалку стажер Петличко.

– Не исключено. А может, вообще никакой любви.

– Ни фига. Все продала. Соседи говорят, за неделю сбагрила все по бросовым ценам. Что не купили – спалила во дворе, – отчитался сержант.

– Все становится проще, – резюмировал Дядькин. – Петличко! Твое боевое крещение. Сгоняй в психушку, подергай знакомых, друзей – подруг, родственников. И пиши отчет о самоубийстве на почве умопомешательства. И чтоб никакого предновогоднего висяка.

Отец покойной сидел на газетах, озираясь на незнакомцев в зимних одеждах, и потирал руками зябнущие ступни.

– Что со стариком делать? – напомнил о существовании родственника обнаженной девушки сержант.

– А ничего. Родственникам сообщите, пусть сами решают.

– Красивая, – поделился с сержантом Петличко и сокрушенно вздохнул. – Мне б такую…

– Устраивайся в морг, – посоветовал Дядькин.– Ну все, уходим.

Санитары взялись упаковывать красавицу; сержант отправился по соседям искать выходы на родственников. Дядькин сел в бобик и исчез в клубах пара. Понятые потоптались и пошли помогать сержанту собирать сплетни. Петличко поправил шапку, застегнулся поплотнее и двинул к остановке. «Теперь психушка эта еще! Пили теперь на край города! – угрюмо подумал он. – В отделе наверняка сейчас будут пить чай с булками от Анечки. Раз нет висяка, то Дядькин вполне может расщедриться на коньяк из собственной тумбочки. А на улице зябко, сыро, и голая барышня на кровати – всего лишь мертвое тело, которое уже никого не согреет, не поможет скоротать рабочие зимние будни».

Петличко машинально оглянулся на пятиэтажку, фиксируя взглядом окна злосчастной квартиры. Три окна, балкон, да черная тряпка, уныло мотыляющаяся на ветру. Петличко сунул руку в карман, достал телефон и ткнул не глядя «2» «позвонить».

– Але? Петличко, чего тебе? – сразу отозвался Дядькин. Его голос был глух, орало радио, шумел мотор, и что-то оживленно бубнил водитель Андрюха.

– Я это. Про балкон. Балкон осматривал кто, нет?

Дядькин выругался и зашуршал в трубку. Мобила Петличко напомнила писком, что батарейке пришел пипец.

– Про балкон нет ни фига, раззявы, – зло признался Дядькин, и видимо, добавил что-то еще, но петличкина мобила пискнула еще раз и окончательно сдохла.

– Леха? Ты чего здесь? – спросил Пе6тличко сержант. – Я тут уже целый подъезд окучить успел, а ты все на одном месте топчешься!

Сержант зажал между ног папку и принялся наматывать на шею трехметровый полосатый шарф.

– Что там у тебя?

– Родни тут нет, все в столицу давно перебрались. Папаша – заслуженный, на пенсии, лет восемь уже из дому не выходит. Нелли Алексеевна, покойная то бишь, единственная