Балаган, или Конец одиночеству
Курт Воннегут
Шедевр американской интеллектуальной прозы XX века.
Один из лучших романов Курта Воннегута, написанный в его уникальном стиле, в котором социальная и политическая сатира, антиутопическая фантастика и почти психоделическая фантасмагория ткут единую причудливую ткань текста.
Кого только не встретишь в этом балагане! Обезьяноподобные неандертальцы создают «технологию по уничтожению чувства одиночества», рациональные китайцы уменьшили себя до микроскопических размеров и отправились колонизировать Марс, американцы уверовали в Похищенного Иисуса, которым может оказаться первый встречный, а сила гравитации постоянно меняется, то придавливая все живое к земле, то даруя удивительную легкость.
Впрочем, изменчивость всего сущего – неизменное свойство литературных миров, созданных фантазией Воннегута. Как неизменно и преклонение читателей перед его талантом.
Курт Воннегут
Балаган, или Конец одиночеству
Kurt Vonnegut
SLAPSTICK
Печатается с разрешения издательства Dial Press, an imprint of The Random House Publishing Group, a division of Random House, Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg.
Публикуется с разрешения Kurt Vonnegut LLC и литературного агентства The Wylie Agency (UK) LTD. Copyright © 1976, Kurt Vonnegut, Jr. Copyright renewed © 2004 by Kurt Vonnegut, Jr. All rights reserved
© Kurt Vonnegut, Jr., 1976, 2004
© Перевод. М. Ковалева, 2016
© Издание на русском языке AST Publishers, 2019
* * *
Памяти Артура Стенли Джефферсона и Норвелла Харди,
двух ангелов моего детства
…назови меня любовью – вновь меня окрестишь…[1 - «Ромео и Джульетта», акт 2, сцена 2 (пер. Т. Щепкиной-Куперник).]
Пролог
Пожалуй, ничего более похожего на автобиографию я никогда не напишу. Я назвал эту вещь «Балаган», потому что в ней полно грубых трюков и нелепых положений, не лишенных поэтичности – вроде кинофарсов, снятых на заре кинематографа, особенно про Лоурела и Харди.
Во всяком случае, так мне кажется.
Например, тут встретятся разные тесты для проверки моих ограниченных умственных способностей. И нет им конца.
По-моему, самое смешное в историях Лоурела и Харди вот что: они каждый раз из кожи вон лезли, только бы выдержать экзамен.
Они всегда вступали в честную схватку с судьбой – и именно поэтому были такие уморительные, что мы в них души не чаяли.
* * *
В их фильмах почти совсем ничего нет про любовь. Нет, про разные комические случаи с женитьбой я не говорю, это совсем другое дело. Это были просто очередные тесты – и можно было вдоволь нахохотаться, при условии, что вы все это принимаете за чистую монету.
О любви же речи не было. Может, именно потому, что я все свое детство во время Великой депрессии был помешан на Лоуреле и Харди и думал, что это и есть настоящая жизнь, у меня теперь получается рассказ о жизни, в котором ни слова нет про любовь.
Мне казалось, что это вовсе не главное.
А что же главное в жизни? Вступать в честную схватку с судьбой.
Мне случалось в жизни пережить что-то похожее на любовь – по крайней мере, так я считал, хотя то, что у меня было, скорее всего можно назвать просто «человеческими отношениями». Я хорошо относился к кому-то – иногда недолго, иногда очень и очень долго, и тот человек тоже ко мне хорошо относился. Любовь тут была ни при чем.
Заметьте: я не понимаю, какая разница между любовью к людям и любовью к собакам.
Еще мальчишкой, когда я не торчал в кино на комедийных фильмах или не слушал комиков по радио, я часами мог возиться, кататься по коврам с нашими собаками, которые любят тебя таким, какой ты есть.
Я до сих пор могу без конца играть с собаками. И они первые устают, смущаются и не знают куда деваться – а мне хоть бы что. Я мог бы возиться с ними до бесконечности.
Хэй-хо.
Как-то раз один из моих приемных сыновей, который собирался отправиться на Амазонку, в джунгли, с экспедицией Корпуса Мира, сказал мне: «Знаешь – ты никогда в жизни меня не обнимал». Ему в тот день исполнился двадцать один.
Конечно, я его обнял, прижал к себе. Мы с ним обнялись. Это оказалось так здорово. Словно катаешься по ковру с громадным датским дого
ЛитРес