Бурлаки в Намибе

Игорь Миг

… для Аннеке Ван Гирсберген и “Anathema " как для батареек АА, которые Илья Кормильцев имел в виду, чтобы музыка была вечной … Содержит нецензурную брань.

"В этот момент Кубитакэ заметил, что глаза у Таро серого цвета. Серые глаза встречаются у тех, кто носит в сердце пустыню".

(Масахико Симада, "Повелитель снов")

Попавший в опалу стараниями последователей трендовый когда-то кандидат в боги и представить себе не мог, что его увлечение хождением по волнам со временем будет освоено маргинальными сословиями и создаст профессиональную нишу. Мало того, эта способность, некогда называемая не иначе как Чудом, станет настолько обыденным и обрызлым времяпрепровождением, что будет вызывать гримасы сродни сопровождающим зубную боль. Отличие между ТОГДА и СЕЙЧАС было в том, что сын беженца с неподтвержденным отцовством шлёпал по приятно остужающей пятки водной глади, а нынешние ходоки натирали стопы о горячий песок, пребывая в уверенности, что тягая опоясывающую лямку они каким-то одним им известным образом улучшают жизнь не только свою, но и чью-то еще.

Фома облизал растрескавшиеся губы наждачным языком и сплюнул несуществующую слюну. Бесконечный океан лежащей перед ним пылающей пустыни Намиб[1 - Пустыня Намиб – старейшая пустыня на Земле, расположена в парке Намиб Науклуфт. Название «Намиб» на языке народа нама означает «место, где ничего нет».] застыл барханами, за которыми, по легенде, простирался тот самый, настоящий Океан – источник Жизни, Счастья, олицетворение Свободы. Время уже давно перестало существовать для трёх скитальцев, тянущих ношу сквозь раскалённые пески к своей цели. Дату исчезновения времени они не помнили. Каждый день, который они хотели бы назвать Божьим, но грызущие их сомнения не давали этого сделать, выдвигалась новая версия числового обозначения дня, когда время перестало быть. И самые первые попытки вспомнить хронологию, и новейшие откровения в этой теме разрушались о незыблемый камень преткновения – вопрос «КОГДА?» был слишком некорректен в безвременье. Иногда, в мгновения особого отчаяния одного из трех охватывала паника и он нёс кажущуюся на первый взгляд дичь о том, что, возможно, время – это просто их выдумка и его никогда не было. Колбасня быстро охватывала всех спутников и полная дезориентация заставляла их в страхе прижиматься друг к другу грязными потными телами. Ещё крепче вцепившись в свои лямки, товарищи с бОльшим упорством принимались тянуть и это было единственным спасением от разверзнувшейся перед ними бездны, в которой время исчезло и как оказалось оно всегда существовало всего лишь в их воображении.

– Фома, бля, вот мы тут пытаемся изо всех жил дотелепаться до счастья. Ну, во всяком случае, очень надеемся на это. Когда дойдем до Океана. – Сёма говорил с закрытыми глазами, автоматически переставляя тощие ноги в кирзачах, из дыр на носках которых при каждом шаге выныривали большие пальцы, как кукушки из часов, отмеряющих то, чего по последним данным нет и не было никогда. – А откуда у нас взялась эта уверенность, что увидев Океан, мы внезапно осчастливимся, а?

– Нам было обещано, – Натаха ответила за Фому. Она перестала походить на женщину уже тогда, когда впряглась во всё это приключение с поисками Вечного Счастья. Долгие метания по пескам лишь измотали её, стерев самумами то, что делало её привлекательной и интересной. Потасканность компенсировалась самоубеждением в том, что она не самка какая-то, а занимается очень важным и нужным делом – тянет груз до точки назначения, где на неё навалится всем своим необъятным Счастье. Ну и Свобода, конечно же тоже. И она в них растворится. И решит все свои проблемы. И страдания исчезнут в одночасье… Стоп. Дальше об этом лучше было не думать. Потому что сценарий очень уж начинал походить на историю со временем, которого нет, и противно слабило внизу живота.