«Ах, Таня, Таня…»

Ах, Таня, Таня…

Если бы ты знала,

как много непотраченной любви

и времени как у меня осталось мало…

Текут рекой без остановки дни,

в конце впадая в Океан Забвенья

и растворяясь в общем забытьи.

Нет никому от этого спасенья.

Смешаются волной – мои, твои

и прочих человеков – чувства, мысли.

Всё станет общим и уже ничьим.

И даже, знаешь, в некотором смысле,

ненужным, по рядку причин.

Не станет всех когда-нибудь однажды, —

для каждого определен свой срок —

а я останусь в памяти бумажной,

тебя оставив в и между строк.

Поскольку – да – хочу, надеюсь, веря,

что в круговерти, суетности дней,

как – не о самой пусть, но —

о большой потере

ты вспомнишь обо мне…

Ты понимаешь…

Я не смогу тебе сказать, что чувствую —

ты понимаешь почему, моя хорошая…

Жизнь превращается в постылую и грустную,

когда осознаешь ошибки прошлого

и начинаешь думать о напрасности

потраченного на кого-то времени.

И видеть приближение опасности

остаться на один один с потерями.

Но, продолжая верить и надеяться,

хватаясь за последнюю соломинку,

выстраиваешь дом, сажаешь деревце,

на малую рассчитывая толику

Вселенской Божьей милости и мудрости,

дающей по заслугам всем и каждому,

его достойные, огромности и скудности,

к чему-то подготавливая важному,

что может сбыться скоро или временно

сместиться в будущее – в зону ожидания.

Что там? – увы, никто не знает верно, но

в душе лелеем тайные желания…

Немножко восточное

У меня к тебе серьёзный

разговор, Татьяна-джан.

Я вчера зарезал розу

острым лезвием ножа

и смотрел, как умирает,

нежный розовый цветок…

Мне теперь не видеть Рая,

потому что я жесток.

Но пойми и, если сможешь,

не суди – хотя бы ты!

Ведь для той, кто всех дороже,

развожу в саду цветы.

Только зря.

Моих стараний

оценить ей не дано —

не моя она и тайной

им остаться суждено…

Так к чему беречь, лелея,

никому не нужный цвет,

если все равно истлеют

лепестки в потоке лет,

бесполезно облетая,

не порадовав её,

будто птиц осенних стая,

уходя в небытиё?

Сонет

Хочешь – сочиню тебе сонет,

Нежностью наполненный и лаской.

Или, приглушив вечерний свет,

Убаюкаю волшебной сказкой

О прекрасном принце на коне,

Цвета ослепительного снега,

И принцессе – о тебе и мне…

И, пока опутывает нега

Тело стройное твоё в ночи,

Мне позволь побыть с тобою рядом…

Если можно, просто промолчи —

Я пойму. Влюбленному не надо,

Иногда, в тиши звучащих, слов,

Чтобы чувствовать и передать любовь.

«Поспи…»

Поспи,

а я, твой тихий сон храня,

побуду рядом…

Просто буду рядом —

полночной тенью, облаками, садом…

Ты не почувствуешь присутствие меня

и не увидишь, полусонным взглядом

водя кругом и темноту кляня,

лжецом считая, подлецом и гадом

того, кто сон твой, на исходе дня,

зарекся бдить,

проснувшись вдруг…

Нет сладу

с тобою, женщина!

Любимая моя

и непонятливая – снегом, листопадом,

капелью вешней, звездным мириадом —

я был всегда, обличие приняв

всего-всего вокруг тебя.

Но рада

бывала ты не мне, а бытия

дарам, чьи прелесть и отрада

ласкали душу, за собой маня…

Про Таньку и баньку весеннее

В свежестроенную баньку,

шансы надвое деля,

пригласил подружку Таньку,

очищенья тела для

и души от всякой скверны,

посылаемой на нас

(искусителем, наверно)

каждый день и каждый час.

И потом у самовара —

толстопузого, как я —

чай попить, составив пару

мне, пока горит заря,

на закате пламенея

золотистою каймой…

Пригласил, надеждой грея

душу с сердцем, разум свой

замолчать на чуть заставив

силой воли, так как он

убеждал, что я для Тани

стар уже со всех сторон.

Может быть – не мальчик точно.

Но позвал не связи для

созидания порочной,

а для у-до-вольст-ви-я.

Про Таньку и баньку летнее

Продолжаю тему баньки

и моей подружки Таньки.

Уговаривал неделю —

и конфетой, и кнутом

завлекал.

Не захотела,

мне своим прелестным ртом

«нет» сказав.

Жалела после,

локти ост