Чудесные дожди

Дождь у неба не просил прощенья…

Дождь у неба не просил прощенья,

Разливая в лунных лужах дрожь!

Кто сказал, что это невезенье?

На полях напьётся нынче рожь!

Запечатать бы печаль… Безбрежен

Океан пролитых небом слёз,

Но не будем хоронить поспешно

То, о чём жалеть бы не пришлось.

Непогода завтра всё ж проспится,

От души натешившись сполна.

Спрячется под лист хмельной водица,

Утечёт – и не было дождя!

А сейчас на улицу не выйдешь,

Не спасёт ни плащ, ни старый зонт.

Слышно, как спускается по сливу

Дома засыпающего вздох.

Не заснуть мне… И дождю не спится.

Не сойти бы нам с дождём с ума.

Он стирает с улиц дней страницы,

Я рукой стираю дождь с лица!

Подарю тебе…

Подарю тебе город, мой город безумных надежд,

Что вгрызается в осень намокшими стрелками улиц.

Под седеющим небом промчался дней летних кортеж,

Пассажиры его навсегда растворились в июле.

Только ты не забудь, не забудь наш недавний июль,

Не теряйся средь улиц пустых, посреди листопада.

Город мой, он опять в реку-осень, не глядя, нырнул

За тобой и за мной, хоть вода в ней на вкус горьковата.

Подарю без ключей, без замков и без всяких причин,

Пусть оборваны струны, и двери распахнуты настежь.

Ветер встречный ещё не унёс волшебства крепдешин,

Что остался на ветках от тёплого, летнего счастья.

Хмурый день, заколачивай в вязкий суглинок…

Хмурый день,

заколачивай в вязкий суглинок

Мою тень,

что, проснувшись, за мной поспевает едва,

И как тать*,

заметая следы от ботинок,

Надева-

ет пальто и рубаху с чужого плеча.

Хмурый день,

ты опять к моему изголовью

Подобрал-

ся, тихонько роняя на плечи слезу.

Я тебя

попрошу и скажу: «Не неволь ты,

Не терзай

моё сердце и осени зрелой красу!»

Для чего

мне сейчас слёзы горькие дней покаянных?

Нелегко

вспоминать, что когда-то горело и жгло.

Где ты был,

когда сердце моё разгорелось пожаром,

И моли-

ло дождя, чтоб немного с души отлегло?

Хмурый день,

ты, как призрак, по городу мрачному бродишь,

Воду льёшь

и от нечего делать стучишься в окно.

В решете

хмурых дней сентября ты печальней всех вроде,

Серым тле-

ном рисуешь осеннего дня кимоно.

– — – — – — – —

*тать – устар. или поэт. то же, что вор; (Викисловарь)

За прошлое, за память о тебе…

Забыть, исчезнуть, раствориться в кутерьме

Извечной суеты, где памяти о нас и о тебе

Сегодня нет, почти… Она растворена,

Как капля в плотном сумраке дождя…

Но волны взяли на буксир

Моё предательское я!

Капризный день! Капризный мир,

Глядись в лицо изменчивого дня!!!

Оставлено пальто —

Не скрыться от дождя.

А солнце спряталось подальше от тоски:

Его лучам унылый день претит,

Им не пробить, не разорвать грозы тиски,

Над тучами лучам весна кричит!

Весна в душе, в воде, она на дне,

На дне души, реки и роговицы,

Что ловит каждый взгляд внутри, в себе,

И смотрит взгляд не «в», а «за» ресницы,

За прошлое, за память о тебе,

За дождь, за тучи, за крутые повороты!

Туда, где легкокрылых голубей

Ввысь выпускает очень светлый кто-то!

Бессмысленно искать былое…

Бессмысленно искать былое в немом, чуть тлеющем костре!

Ты обернёшься, чей-то голос тебя окликнет в тишине…

Но, никого… И свет так редок. Всего один фонарь горит.

Предупреждал когда-то предок: «В полночной хмари                                                                                                            не броди!»

Стена обугленного дома. В пустынных окнах темнота.

Тебе картина незнакома – наружу чёрная труба.

А ведь когда-то, в этих окнах, горел улыбчиво рассвет,

А за стеклом, в крахмальных шторах, терялся от торшера свет.

И ты заглядывал подростком в одно из окон: там жила

Девчонка маленького роста, по пояс русая коса.

Она смеялась, танцевала, включая старый патефон,

А позже что-то рисовала… Но, может, то был только сон?!

Дом жил когда-то полной жизнью – вмиг покосился и ослеп,

И вот теперь, справляя тризну, напоминает больше склеп!

И эта участь поджидает всю улицу, что вниз