Записки о музыке, спорте и спирте
Андрей Вячеславович Филатов
Посвящается всем, кто жил в 1990-х и закалялся в это сложное время.Все имена изменены, все истории настоящие, как и люди, что в них описываются.Думаю, будет интересно тем, кто не застал той эпохи и знает ее только по фильмам и книгам, как очередной штрих к общей картине тех черных лет…Содержит нецензурную брань.
Часть 1. Начало
Собственно теми «далекими и близкими» временами я называю самое лучшее время своей жизни, когда страна, уже будучи тяжело больной, но еще не знавшей о своем «диагнозе», продолжала радоваться каждому новому дню… Люди не теряли оптимизма и жажды жизни стоя в километровых очередях за туалетной бумагой, кросовками, джинсами, финской сантехникой, польской мебелью и болгарскими маринованными помидорами, тем самым бесконечно сплачиваясь и закаляя характер, так необходимый для приближения светлого завтра и скорейшего вхождения в него из мрачного сегодня. Небо было голубым, трава зеленой, а Майкл Джексон еще черным.
Я вместе со всеми радовался жизни, не думая о хлебе насущном, наслаждался свободой (придавая этому слову какой-то свой смысл, далекий от истинного). Впереди маячили выпускные экзамены и выход (он же тоннель) в грядущее.
А пока шел 1990 год, все только начиналось…
И начиналось в северном портовом городе-герое Мурманске, где летом день, а зимой ночь, здесь все по-особому, и люди, они тоже особые. Здесь я родился и вырос, в самом его центре, в старом доме, рядом с заливом, дыша запахом моря и просыпаясь по утрам от пароходных гудков.
Схема жизни была типична для всех детей того времени – роддом, детский сад, школа, армия или институт (здесь варианты доставшиеся от жизни напрямую зависели от того, как ты провел время в пункте назначения номер три, т. е. в школе). А именно там я не проявлял особых талантов и попусту тратил свое время на изучение нот и гармоний, зачитываясь стихами и текстами песен, игнорируя все нужные и не нужные предметы, кроме музыки, физкультуры и истории, что мне собственно интересно и по сей день. Все что мне досталось в наследство от школы, так это мои друзья, которые со мной и сейчас, и крепче школьной дружбы я не встречал, есть что-то в ней настоящее и бескорыстное, чего в нынешних реалиях в большом дефиците.
Про само обучение в стенах любимой школы номер восемь рассказывать подробно не стоит ибо все сводилось к банальному ее посещению и сведению на ноль процента прогулов дабы не расстраивать родителей и не получать ремнем по пятой точке. Этот сценарий повторялся из года в год лишь с некоторыми вариациями, и ввиду моей прохладности к процессу обучения не обременял меня ни знаниями ни талантами. Зато школьные годы дали мне возможность познать дружбу, родительскую любовь, заботу и внимание. Это светлое время, вспоминая которое я всегда улыбаюсь, и я благодарен Богу, что все было именно так. В отличие от последующих поколений детство у нас было без грязи, цинизма и предательства. Хотя, у каждого поколения оно свое, и меня мой вариант вполне устраивает.
Как в угарном сне пронеслись экзаменационные кошмары, и наступил торжественные момент – выпускной бал. На протяжение года все учащиеся параллели 10 классов готовились к нему. Девушки шили платья и заранее обдумывали какими прическами и украшениями будут сражать наповал парней, да и те, в свою очередь, не сидели сложа руки и скрипели мозгом, как выглядеть подобно Алену Де Лону. От этих суетных мук я самоотстранился, потому как твердо знал, что все мои потуги хорошо одеться сведутся к примерке старого свадебного костюма моего шурина и галстука, именуемого в народе «селедка» с рюлексовой прострочкой по диагонали (шикарная вещь по тем временам). Аргументом родителей в споре о высокой моде служило одно: «Тебе скоро в армию, там тебя и приоденут». Мудро и лаконично… Костюмчик был маловат, но если в нем не сильно выпрямлять плечи и слегка присесть, то очень даже ничего и цвет не броский, серый, что придавало моему лицу более выразительную печаль, которую другие списывали на горечь расставаний со школой. Я с радостью примерил этот образ и вжился в роль. Удалось.
Ак