«Хватит кошмарить бизнес!», или Гильотина для «лоточницы»

Айдас Сабаляускас

Абсурд сквозит в изрядном числе сфер не только наших современников, но и множества поколений предшественников. В одних общественных системах несуразность земной юдоли лишь изредка проглядывает нынче «из-под полы», в других – «вздулась бурливо», «расплеснулась в шумном беге» и стала нормой.Примеры второго ярко всплывают в периоды авторитарных правлений, нарастивших надзорный и силовой аппарат для контроля за обществом и экономикой.В романе в гротесковой форме с параллелями из жизни античного Рима повествуется о том, как проходят проверки бизнеса, аффилированного с нижними этажами «крыш».

Все персонажи и события, описанные в книге,

являются полным художественным вымыслом.

Любые совпадения с реальными людьми и событиями,

если кто-то их и обнаружит,

носят исключительно случайный характер:

ни в коем случае не надо воспринимать на свой счёт или на счёт соседа.

Иллюзии и аллюзии: глубокое познание истории

« “Осень уже пришла!” —

Шепнул мне на ухо ветер,

Подкравшись к постели моей…»

Басё

За окном в предвкушении чуда словно застыл поздний субботний вечер.

…Всякий год и каждый раз с приходом осени и с последним опавшим с рабочего стола листком бумаги в Ирине Варфоломеевне, просыпаясь, разыгрывалась тоска-печаль, внутри начинало что-то свербить и умирать. Умирало долго, занудно и тягомотно, в мучениях и судорогах, пока сама женщина, не моргнув глазом, из окна созерцала облетающие багряные клёны, жёлтые и грязно-коричневые тополя и замусоренные природной листвой дорожки старого советского двора. Тосковало-печалилось и умирало ровно так, как много столетий назад это происходило внутри римского философа-стоика Сенеки: великие толпами подмигивали Ирине Варфоломеевне из глубин прошлого, но осенью настырней и напористей других, словно вампир, усердствовал, не материализуясь, именно Сенека.

С наступлением выходных женщина заново осознавала, как глупо строить планы на всю жизнь, не будучи госпожой даже завтрашнего дня. Но, как натура деятельная и как финработник высшего разряда, мастрячила не только планы, но и синтетические таблицы вкупе с аналитическими. Её регулярно посещали, а потому и беспокоили разрывы: массовые и кассовые – всякие неприятности могли случиться в любую минуту, из-под полы и невзначай, ведь от сумы и тюрьмы не зарекайся, особенно если постоянно, как неистовый предприниматель, ходишь по лезвию бритвы. Вот, к примеру, и розы вяли от мороза, и тюльпаны имели шанс вынырнуть перед самым носом финработника, словно из ниоткуда, даже в предельно студёную пору, к которой – слава всем Богам! – сегодня ещё есть время подготовиться.

Ирина Варфоломеевна трудилась профессиональным бухгалтером и финдиректором в малой строительной компании с многомиллиардным годовым оборотом, была талантливым самородком с гарантированным денежным потоком по расчётным счетам: втекло-вытекло, втекло-вытекло, и ничего не осталось – пшик! Как своими пятью пальцами, владела экселем и 1С, дальше этого её познания в цифровых технологиях не заходили: работала преимущественно с бумагой – до сих пор надобности в пересечении красной «цифровой линии» не стрясалось.

Впрочем, на всю жизнь запомнился ей один то ли курьёзный, то ли неприятный случай – смертельный номер: как-то, проезжая мимо станции, с неё слетела шляпа. И всего-то разок слетела, но впечатлило так, что в память раскалённым клеймом впечаталось, почернело и затвердело: не высовывай по самые плечи лоб в открытое доброхотом окно набирающего скорость поезда. Голова осталась на шее и при делах: пролетевший мимо фонарный столб оторвать её не успел – прихватил, взяв в подельники ветер, лишь модную шляпку забальзаковского возраста, в которой была припрятана крохотная флешка и писулька с адресами, паролями, явками и номерами офшорных, не только панамских, счетов всемирно-великого виолончелиста Ролдугина. Последний не особо расстроился. Вернее, не заморочился ни на миг, ибо у него всё было не только в ажуре, но и в дубле, а о существовании Ирины Варфоломеевны блистательный музыкант не ведал ни сном, ни духом.

«Вот-во