Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

Владимир Лузгин

Стихи, представленные в книге, структурированы по алфавиту. Это позволяет легко найти понравившиеся строфы, возвращаться и перечитывать снова.

Новизна подачи содержания, так же как и легкость слога, отработанность фраз, многогранность творческих находок, хороший русский язык – отражают суть авторского видения и поэзии Владимира Лузгина в целом.

Лирика поэта проникнута высокой гражданской позицией и искренней болью сердца за происходящее вокруг и сейчас.

Высокий стих и афористичность, ирония, философские размышления и отступления, всесторонне охватывающие исторические эпохи – от древности до настоящих дней – читаются легко и, безусловно, доставят удовольствие любителям и знатокам поэзии.

Владимир Лузгин

Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

А

«Адвентист седьмого дня…»

Адвентист седьмого дня

Иль свидетель Иеговы?

Кто готов понять меня

В этом мире бестолковом.

Посещать ли мне мечеть?

Подружиться с синагогой?

Чтоб в гиене не сгореть

Вместе с Гогой и Магогой.

Выбрать кирху иль дацан?

Церковь или Ганга воды?

Чтоб явившись к праотцам

Обрести покой и отдых,

И, где райские холмы,

Реки, пастбища и кущи,

Петь хоралы и псалмы

На два голоса с Всесущим.

«Ай да, ветер, злодей…»

Ай да, ветер, злодей,

Как выводит последнюю ноту!

Голосистым мальчишкой, лейтенантом старшим,

Под огнём пулемёта поднимающий роту,

Заставляя солдат, встать на бруствер за ним.

Так и мне бы рискнуть на рывок из неволи,

Если только возможно позабыть на бегу,

Что года разменяв на беспутство застолий,

Ничего изменить я уже не могу.

По рассудку – расплата, по норову – кары,

Это было и будет, это было и есть:

Срок, баланда, прогулка и обжитые нары,

Воровские законы и тюремная честь.

«Алкаю, жажду, вожделею…»

Алкаю, жажду, вожделею,

Ищу не сказанное слово,

Что вкупе с сущностью моею

Стать будущим моим готово,

Где, доверяясь жизни циклам,

Из тьмы инстинктов, грёз и яви

Моя вселенная возникла

Во исполненье неких правил,

Которым должен подчиняться,

Не размышляя, без изъятий,

Под гул хулений и оваций,

Меж маяты и благодати.

Таким как есть, таким как буду,

На пару с волею небесной,

Гоня души мандраж и смуту

Перед разверзнутою бездной.

Когда в миг страсти, в миг зачатья

Чужих людей в тиши алькова,

Уста мои замкнёт печатью

Повторно сказанное слово.

«Аль не хватит ныть-стонать по безделице…»

Аль не хватит ныть-стонать по безделице,

Боль утихнет, а беда перемелется,

Даже пусть не по прямой – по касательной,

Но вернётся к тебе фарт обязательно

Вместе с женщиной, а к ней всё приложится,

Всё родится, возрастёт и умножится,

Чтоб гордились вы сполна жизнью вашею

При еде и питие полной чашею.

Так что, брось ты ныть-стонать по безделице,

Боль утихнет, а беда перемелется,

Даже пусть не по прямой – по касательной,

Но вернётся к тебе фарт обязательно.

«Ангел божий с женским телом…»

Ангел божий с женским телом,

Посреди ночи и дня,

Откровенно и умело

Очаровывал меня,

Обжигая и маня.

Ангел божий, птица вспурга,

Два невидимых крыла.

Это ты, моя лямурка,

Чище лебедя была,

Говорлива и мила.

Ангел божий, в миг короткий

Жизни здесь, я не таю:

Не хочу другой красотки,

Дайте мурочку мою,

Сладкоядую змею.

Ангел божий, друг мой верный,

Сядем рядышком вдвоём –

Что нам до вражды и скверны,

Если счастливо живём

Ночь за ночью, день за днём…

Б

«Баланс нетрудно подвести…»

Баланс нетрудно подвести.

Нас, сельдюков, осталась горстка,

Хотя по-прежнему в чести

От Диксона до Дивногорска.

Всё меньше истых северян,

Всё больше жадных и раскосых,

Явившихся из тёплых стран,

Где чай растет и абрикосы.

Они повсюду: там и тут.

Горласты, скоры без заминки.

И главное: их главный труд –

Места, торгующих на рынке.

Мы этим пришлым не указ,

Коль деньги носят в чемоданах,

Смотря на небогатых нас

С величьем и презреньем ханов.

Никто в прошедшие года

Так не смотрел нам даже в спины

И уж тем более, когда