Великолепие

Carinetta

Как же ей надоело! Все кому не лень твердят РАСШИРЯТЬ свой кругозор. И никто не велит ей при этом не утратить ОСТРОТУ зрения! Ведь можно силом расширить кругозор так, что всё вокруг окажется просто размазанным и бесполезным! Как ей, чёрт возьми, осточертели вот эти все «читай больше»! И никто не скажет ей: «Читай вдумчиво и вникай как можно глубже в каждый знак!»Ежиха Жанна Баклажанова учится на кафедре драматургии. А заодно – разглядывать паутину и не пораниться нитями собственного пера.

Предисловие

Всякий раз садившись перечитывать рассказ, я принимала первые строчки за приказ к выполнению – и переписывала всё заново к чёртовой матери.

Великолепие

– Проще! Язык должен быть проще!

Ежиха Жанна суетно бродила по норе.

– Язык будет простой… И странный!

Солнечные стрелы протиснулись в крохотное окошко и вонзились в пол.  Ежиха выстрелила в ответ любопытным носом, прищурившись от яростно-кирпичного заката, и смекнула: пора. Самое время охотиться за вдохновением!

Жанна прильнула к платяному шкафу, раскинула дверцы и влезла в вывалившийся на неё фиолетовый свитер. Выпрямившись перед зеркалом, заправила за ворот вьющиеся иголки, уставившись на свою фиолетовую фигуру:

– Талии – литоту, груди – гиперболу! Губы накрашу красными неугомонными речами! Никто и не заметит их мертвецкую бледноту, если галдеть, не останавливаясь!

Жанна закинула за спину рюкзак с газетами и красками и встала по очереди в лакированные сапоги до самых ушей.

– А волосы заправлю в карандаши! Поэту сгодятся кучерявости!

Жанна выкатилась в гулкую шахту и захлопнула толстую круглую дверь. Нервно зазвенели бронзовые ключи.

Кафе, забитое бобрами

Жанна прокралась к барной стойке туго забитого бобрами кафе.

– Секста… О, нет! Септима эспрессо – семи тонов обжарки!

Бобр бариста издевательски посмотрел на Жанну:

– Намазать пенку жжённым сахаром или надавить сок из гусеницы?

– Ты что, кретин?

Жанна выпучила в ответ глаза так сильно, как только смогла. У Жанны были крупные красные очки, так что она, несомненно, выигрывала. Оба – в духе правильного воспитания – презренно продолжили свои дела.

– Посыпь пионовой пыльцой! – фыркнула Жанна вслед баристе из-за своего плечика.

Жанна забрала свой густой, как гуталин, эспрессо и плюхнулась на один из свободных углов одной из табуреток.

Толстый пожилой бобр, расплавившийся в кресле напротив, отлепил от толстой газеты пенсне и устремил на Жанну. Над его макушкой отчётливо проявились мысли: «Что ты, нищенка что ли? Или на диете?»

– Заткнись, поганец! – подумала в ответ Жанна. – И чего я только явилась в эту мокрую столицу, кишащую гадкими бобрами!

Ежиха расстелила на доставшемся ей угле стола кусок газеты, вырванный из рюкзака, смочила кисть в кофе, выдавила на неё из скрюченного тюбика жирную полоску жёлтой краски и приготовилась писать:

«Жанна Баклажанова Великолепие»

Кафедра драматургии

– Ну-с, Жанна-Ежанна, – заведующий кафедрой драматургии бобр Жан Павлович поднял на Жанну свои крылатые брови, – прочёл я твою новеллушку! Это вообще никуда не годится, Жанночка. – Жан Павлович понизил голос, – ты же студентка Морской Академии Поэзии и Прозы – а не какого-то болотного училища частушек! Откуда в тебе этот дрянной жаргон?

– Так ведь натуральный… Так все бобры взаправду разговаривают!

– Когда же это правда становилась искусством, Жанночка?

Глупо верить на слово поэту!

Наивно верить взору живописца!

Если бы чтили правду сего Света,

Они б свою не подстрекали в него вжиться!

– Помнишь?

– Ещё с гимназии!

– Вот и я, представь себе, до сих пор не изловчился написать красивую пьесу на таких словах, как «***», «###», «$$$»[1 - Так я и воспротивилась вставить сюда паршивые словечки – даже для примера! Не сумею и я написать новеллу на таких вот поганых словах – а я и подавно не Жан Палыч!]. А я ведь профессор! Может, и дряхловат нынче… Но не выйдет дела из тощей брани! И кто ж это тебя выучил так безграмотно ругаться? Ругаться нужно деликатно! Риторически! Ты что, ни разу не напивалась в нашем буфете оперетты? Ты должна послушать, как выражаются доктора наук!

– Жан Палыч…

– Брань –