Хадж 2112

Дмитрий Градинар

Счастье есть. Теперь я знаю точно. Недавно повезло заметить, что капрал-менеджер купил себе новые туфли. Заметить первому! И я тут же начал восторженно восхвалять это невероятное, замечательное, стильное, модное, удивительно подходящее и выгодно выделяющее своего обладателя из толпы приобретение. За десять лет в офисе я так и не понял, чем мы тут все занимаемся. Да и плевать. Нам говорили, что мы одна семья, одна команда, и что корпоративные интересы превыше желаний мелкой офисной личности. Но при этом я от корки до корки прочел святую книгу – Библию Офисного Клерка, и знал, что Альфа – есть корпоративная прибыль, а Омега – почитание старших менеджеров как отца своего, иначе – ждет нас плач и зубовный скрежет. И прочее от лукавого. Потому я вспоминал всякие заумные слова, я пел оды этим новым туфлям, я боготворил ступни, на которые они были обуты, я трижды повторил фразу о невероятной чуткости души и высоты эстетического вкуса, я был искренен, я готов был вертеться волчком у ног капрал-менеджера, лишь бы насладиться видом этой покупки.

Капрала хвали Кван Джи Ын. Именно это имечко красовалось на его бейдже. Он покупал себе новую обувь раз в году, сразу после ежегодного подтверждения списков сотрудников офиса, в которых сообщалось, кто разжалован в рядовые клерки, кто возвышен, кто вообще приближен к руководству корпорации, кого поощрили, кого наказали… Это был его личный ритуал. Я разрабатывал операцию долгих три года. Вначале – просто вникал, что да как. Затем, увидев очередную обнову у капрал-менеджера, увязал её с оглашением списков, и понял, что он делает покупку в тот же вечер, а на следующий день приходит в офис в новой обуви. Затем вместе со всеми прослушал в положенное время Ежегодное Оглашение, – это вместо праздника Нового года в корпорациях, – уже с самого утра, дрожа от возбуждения, я дожидался, когда же выпадет случай оказаться рядом и выслужиться. И миг настал.

Я округлил влюбленные глаза, как нас учили на курсах молодого клерка. Я сделал вид, что наткнулся взглядом на его брендовые туфли случайно. Я повторял – какая прелесть, Босс! Ох, извините, капрал… И горбил спину, показывая покорность любому наказанию за такую ошибку в чинопочитании. Потому что боссами называли тех, кто рангом не ниже колонель-менеджера. Капрал Кван Джи мог рассчитывать максимум на обращение «шеф», но я лепетал, ой, простите, простите меня! я говорил, что был уверен, – подобный вкус к восхитительным приобретениям доступен только боссам! Я чуть добавил дыхания, сделав голос сильнее, я повторил эту фразу трижды, чтобы меня было слышно даже в дальнем конце офиса. Я пресмыкался так, будто от этого зависело – сохранится ли за мной парковочное место для велосипеда, или придется добираться от станции монорельса до офиса пешком.

Кван Джи Ын был родом из такой страны, где, по его словам, знали толк в чинопочитании и уважении кормчих, и малых и великих. И моя лесть попала в цель. Он усмехнулся и пошел дальше. В конце смены я узнал, что меня наградили сном. И это была мечта всего офиса, потому что к обеду все начинали клевать носами, и горе тому, кто попался. Штраф – лучшее, что ожидало бедолагу. Офисное руководство в жаркие дни останавливало работу кондиционеров, чтобы добиться нужного эффекта, когда им требовалось сэкономить на зарплатах. А я получил малую индульгенцию. И теперь мог спать пятнадцать минут прямо на рабочем месте, когда побеждали сон и скука. Главное – выставить будильник перед тем, как уронить голову на руки. Иначе в реальность меня бы возвращал нейрохлыст спеца по охране труда, так называлась эта служба, и народ там был весьма бдящий. Отставные надзиратели и садисты с погашенными судимостями. Такие типы всегда в цене, корпорациям нужнее офисного планктона. Нашего надзирателя звали Джон Бом. Он служил когда-то на атомном подводной крейсере, участвовал в десяти конфликтах, его корабль получил двадцать пробоин, четырежды тонул, два раза его плющило на дне Марианской впадины, радиацией выжгло душу и сердце, и он очень хорошо справлялся со своей работой. А ещё гренландский кит откусил ему ноги, отчего