Предисловие

Я вырос в семье учёных-химиков. Поэтому естественным образом многие разговоры, которые я слышал за семейным столом и в гостях, крутились вокруг событий и людей тогдашней науки. Молодость моих родителей пришлась на шестидесятые годы – оттепель, поэты, собирающие толпы на площадях, барды, поющие в институтских аудиториях… Это было, без сомнения, время ярких личностей. У каждой эпохи свои герои.

Истории, которые я слышал, помноженные на талант рассказчиков, подкупали своей простотой, трогательностью и в то же время давали своеобразный срез того времени и тех людей. Я пытался сподвигнуть рассказчиков к написанию мемуаров, но они только отмахивались – кому это интересно?

Сейчас я понимаю, что что-то из услышанного начинаю уже забывать. И поэтому решил записать то, что ещё помню.

Я ни в коем случае не претендую на оригинальность изложения или стиля или на оригинальность самих историй. И вполне допускаю, что что-то похожее, может быть, где-то опубликовано. Я только записываю то, что я помню и как я помню. Некоторые рассказы я слышал не один раз, и, на мой взгляд, с каждым пересказом они теряли в красоте. Я попытался воспроизвести то, как я это запомнил в первый раз.

Я не делаю никаких утверждений, что что-либо из того, что я записал, произошло на самом деле, я не гарантирую точности событий или времени. По этой причине я не указываю никаких имён или лет.

Я просто воспроизвожу по памяти то, что я когда-то слышал из разговоров за столом и что запомнил, потому что это было интересно.

Это как было задумано.

А получилось так, что в процессе работы над этими историями я потихоньку начал добавлять что-то уже из своей, а потом уже и не только своей жизни, и в результате получилось то, что получилось.

Не судите строго.

Спасибо.

Плавленый сырок «Дружба»

Плавленый сырок «Дружба», несомненно, был одним из высших достижений советского государства. Кто-то скажет – балет, кто-то – ракеты, кто-то – мирный атом, но плавленый сырок «Дружба», без всякого сомнения, лучше. Была ещё финская «Виола», но, во-первых, далеко не всегда, а во-вторых… что, вы думаете, выберет голодный аспирант, чтобы поддержать свои угасающие силы в поздний час в ночном магазине, которые только стали открываться в начале перестройки, когда обнаружит, что хлеб с вареньем, заботливо оставленный старшим товарищем в своём кабинете, уже закончился?

Плавленый сырок «Дружба» на ломтях белого хлеба, толсто и криво нарезанных тупым ножом… Кто не пил глубокой ночью чай в лаборатории за столом, заваленным журналами с экспериментальными данными, пока идёт реакция, поставленная как раз в десятом часу вечера, и ты ждёшь, когда сможешь зарядить рентгеновскую кассету и положить её на остаток ночи на минус семьдесят Цельсия для того, чтобы утром с нетерпением проявлять плёнку и по засвеченным радиоактивным излучением тёмным полосам пытаться читать суть вещей, тот многого не узнал в этой жизни. А если к тому же к звуку закипающего чайника прислушивается из соседней комнаты лаборанточка – ведьмочка с раскосыми глазами, сидящая у самописца с фракциями… Но я отвлёкся.

История, которую я собираюсь рассказать, случилась гораздо раньше. В те времена, когда выезд за границу был событием государственного масштаба и составы научных делегаций на международные конференции тщательно согласовывались во многих местах.

Делегация советских учёных приехала и заселилась в гостиницу поздно вечером. А утром, перед началом заседаний, был завтрак. А в меню на завтраке… Кофе. Фрукты. Круассаны. Сыры. Надо сказать, что в составе делегации были не только маститые академики, но и молодые научные сотрудники, только недавно из аспирантуры. А аспирант – он надолго аспирант.

И вот уважаемый академик наблюдает, как недавний аспирант за неимением белого хлеба берёт круассан и щедрыми движениями намазывает на него мягкий сыр, попутно счищая с его поверхности какой-то белый слой…

Позор государства перед лицом иностранных коллег!

Академик подходит к бунтарю и тихо, чтобы больше никто не слышал, шипит:

– Молодой человек! Вы что делаете? Вы знаете, как едят сыры? Вы вообще когда-нибудь ели сыры?