Глава первая

Лебеди в пруду

В конце июня отдыхающих в Саках стало намного больше, чем местных жителей. Когда малиновое око солнца клонилось к горизонту, в город вторгся странный автомобильный караван. В авангарде шествовал желтолобый КамАЗ, тащивший длинный голубой вагон, который напоминал бытовку строителей. За ним следовали бортовые грузовики с разнокалиберными прицепами, мозолила глаза бочка на колесах с надписью «Пиво» на боку.

Праздношатающиеся отдыхающие с недоумением таращились на оглушительно ревевшие машины, изумлялись и местные жители: грузовое движение в этой части города запрещено. Замыкал колонну МАЗ с непонятным оборудованием на платформе и металлической мачтой, торчащей над кабиной, подобно рогу жуткого чудовища.

Гул последней машины, жадно чадящей недогоревшим топливом, растворялся в вечерней прохладе. Благообразный старичок, прочихавшись, назидательно заметил, обращаясь к своей очаровательной спутнице:

– За городом голые степи, гуляй – не хочу, а они объездную дорогу за десятки лет построить не удосужились.

– Ты о чем, дедушка? Они – это кто?

– Тебе понравилась эта кавалькада?

– Ну, приехали, значит, кому-то нужно.

– Ты в этом уверена?

– По-другому и быть не может. Сам подумай. Зачем загонять прорву техники в центр города?

– А я сомневаюсь! – запальчиво воскликнул старик.

– Дедушка, ты неисправим, – улыбнулась Наташа и чмокнула его в щеку. – Во всем видишь закавыки. Глянь, какой замечательный закат.

Еремей Петрович, мельком взглянув на угасающее светило, с неудовольствием отметил, что завтрашний день, скорее всего, будет таким же жарким и душным, как и сегодняшний. От намеченной поездки в питомник Сакского охотхозяйства, пожалуй, лучше отказаться. Хоть и недалеко, да вот незадача – сердце прихватывает. Наташа расстроится. Больно хочется ей поглазеть на диких кроликов, живущих в норах. Грызунам раздолье, они лихо размножаются и не боятся людей. Все-таки молодчина Алексей Иванович Воропаев, когда стал начальником Сакского общества охотников и рыболовов, питомник и расцвел. От давнишнего приятеля по московскому университету Еремей Петрович такой предприимчивости не ожидал. Отменное пушное хозяйство наладил. И лис разводит, и нутрий, и ондатр, даже фретки прижились. При прежнем руководителе, пьянице и ворюге, даже кроликов едва не извели. Вначале, как водится, районное начальство истово отмечало тостами очередные достижения, а потом хваталось за ружья и открывало пальбу по беззащитным зверькам. Хотя стрелки попадались никудышные, промахнуться с близкой дистанции было мудрено. Питомник год от года хирел, стали поговаривать о ликвидации. Может, действительно извели бы под корень, но случилась беда: глава общества в феврале явился на пляж, разделся до трусов и полез купаться. Будучи превосходным пловцом, неожиданно утонул. Злые языки поговаривали, что напился в зюзю. Еремей Петрович склонялся к мысли, что просто сердце не выдержало: холодовой шок – коварная штука.

Кролики, умей разговаривать, даже зная, что Воропаев страстный охотник, наверняка бы подняли все лапы за его кандидатуру. К ружью Алексей Иванович пристрастился в Сибири, куда попал по распределению после окончания университета. Прожил там сорок с гаком лет, а в родной город вернулся после того, как вышел на пенсию и осиротел: сначала умерли жившие в Саках родители, от которых ему по наследству достался частный домик, затем скончалась жена – тромб закупорил сосуд. Детьми они так и не обзавелись.

Воропаев вначале хотел продать домик родителей, покупатель нашелся, предлагал за старенькое строение приличную сумму, но Еремей Петрович убедил сокурсника переехать в Крым.

– Сам признался, что пока не встанешь и не расходишься, выть от боли в суставах хочется. Вот и лечись здесь, а не в Иркутске. Далась тебе городская квартира, куковать одному в железобетонной клетушке муторно. А тут огородик, выращивай что хочешь. Работу, если невтерпеж, я тебе найду.

Еремея Петровича беспокоило, что с Крымом приятель срастается тяжело, угнетают слякотные зимы и отсутствие снега. К суровым холодам Алексей настолько привык, что впадал в хандру, тоскуя по лохм